В. фон Штромер. Возникновение хлопчатобумажной промышленности в Центральной Европе: экономическая политика в Позднее Средневековье. Штутгарт, 1978. 235 с., рецензия:Савина Н. В. Опции

[Griet]

Из журнала "Medium Aevum" "Средние Века" №44

W. VON STBOMER. DIE GRUNDUNG DER BAUMWOLLINDUSTRIE IN MITTELEUROPA. WIRTSCHAFTSPOLITIK IM SPATMITTELALTER. Stuttgart, 1978. 235 s.

В. ФОН ШТРОМЕР. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХЛОПЧАТОБУМАЖНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ: ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. Штутгарт, 1978. 235 с. (14 пл., 9 карт, приложение источников)

В данном переводе автор использует слово бумазея, известная больше как фастиан(fustan, fustian).

Монография В. фон Штромера посвящена вопросу, издавна занимавшему исследователей, но до последнего времени все еще мало изученному. Организации производства и сбыта верхнешвабской бумазеи уделялось внимание в связи с изучением ремесла и торговли отдельных верхненемецких городов, их экономической политики, деятельности торговых компаний, характера системы авансирования. Однако многие вопросы, связанные с началом производства бумазеи в различных городах Центральной Европы, характером и причинами этого явления, оставались до последнего времени неясными. Попытка дать на них ответ предпринята в книге В. фон Штромера. Автор, известный специалист по социально-экономической истории Средневековья, ставит перед собой задачу выяснить историю возникновения хлопчатобумажной промышленности в городах Центральной Европы (Германии, Чехии, Силезии, Венгрии), показать взаимосвязь этого процесса с «планомерной экономической политикой» германских императоров из династии Люксембургов, князей (Габсбургов, Виттельсбахов) и некоторых имперских городов. Предпринятый анализ служит основой для более общих выводов и теоретических построений автора о характере изменений в экономической и социальной сферах в связи с развитием хлопчатобумажного производства, изменений, которые В. фон Штромер определяет как «промышленную революцию позднего средневековья».

В центре внимания В. фон Штромера 60 городов Швабии, Баварии, Франконии, Австрии, Чехии, Силезии, Словакии, Венгрии, в которых во второй половине XIV—XV в. возникает хлопчатобумажное производство. Однако автор не пытается дать его историю в каждом из указанных городов. Его интересуют причины распространения этого вида производства в целом. Исследование выполнено на широком круге источников, как опубликованных, так и неизданных, из архивов Венеции, Милана. Нюрнберга, Аугсбурга, Ульма, Базеля, Констанцы, Мюнхена, Братиславы, Кошице, Кракова, Будапешта и др. 24 документа опубликованы в Приложении.

Монография состоит из трех частей. В разделе «А» дается характеристика района льноткацкого производства в Южной Германии и основных районов бумазейного производства, сложившихся в конце XIV — начале XV в. В разделе «В» предпринят анализ двух фаз распространения хлопчатобумажного производства, в разделе «С» первая •фаза — конец XIV в.— исследуется как результат планомерной экономической политики.

Рассмотрим последовательно конкретно-историческую и теоретическую части исследования.

Поставив до сих пор остававшийся открытым вопрос о начале производства верхнешвабской бумазеи, В. фон Штромер использует для его решения как прямые данные — упоминания о торговле немецкой бумазеей в книгах торговых фирм, так и косвенные — свидетельства об импорте в Германию хлопка из Италии и о распространении знаменитых сортов верхнешвабской бумазеи с маркировкой «бык», «лев», «виноград» (S. 18—23). Суммируя их, В. фон Штромер приходит к выводу, что новая отрасль возникла в Верхней Швабии около 1363 г. и распространилась в последующие 20 лет, так как в 1383 г. бумазея уже в больших количествах сбывается на европейских рынках. Одновременно с немецких рынков исчезает миланская бумазея.

Выпуск новой продукции был связан с рядом технических нововведений. Бумазея ткалась на 4-педальном станке с 4 веретенами, основа была льняная, а уток из хлопка. Потребности массового производства бумазеи привели к механизации особенно трудоемкого процесса — переработки льна, для которого использовались молотильные мельницы (S. 70—77).

Как известно, сырьем для хлопчатобумажной промышленности был лен, выращиваемый в Верхней Швабии, и хлопок, ввозившийся из Сирии и Египта через Венецию. Торговые контакты с Венецией имели поэтому для верхненемецких городов большое значение. Будучи довольно дорогим изделием, бумазея в то же время была рассчитана на широкий европейский рынок. Она с успехом сбывалась в Центральной Европе, ганзейском регионе, Испании, Нидерландах, Англии.

По словам автора, «возникновение новой промышленности и ее успехи были связаны с новыми формами экономической организации и имели их в качестве предпосылки. Это были система авансирования и корпоративно или административно организованное ремесло, цехи, гильдий». По мнению В. фон Штромера, массовое производство бумазеи было возможно лишь при условии предварительного финансирования при помощи системы авансов (S. 87). Скупщик предоставлял ткачам авансы в денежной форме или в виде хлопка, которые должны были погашаться готовой бумазеей, иногда поставлял оборудование, информировал о новой технике. Скупщик, цех и городские власти осуществляли контроль за качеством хлопка и бумазеи, «заботились о том, чтобы производилась стандартная, высококачественная продукция, способная выдержать конкуренцию на крупных ярмарках и в экспортной торговле» (S. 88). В. фон Штромер считает, что еще до возникновения хлопчатобумажной промышленности отношения типа «Verlag» существовали в льноткацком производстве, так как иначе был невозможен сбыт текстильной продукции на широком международном рынке (S. 89, Fussnote 79).

Быстрое превращение во второй половине XIV в. части льноткацкого района Швабии в центр хлопчатобумажной промышленности объясняется, по мнению В. фон Штромера, тем, что предприниматели-скупщики, городские сеньоры, магистраты и цехи проводили сознательную, планомерную экономическую политику, направленную па создание новой отрасли. Анализ событий начала XV в.— введение бумазейного производства в 1411 г. королем Сигизмундом в Кошице, в 1414 г. бургграфом Иоганном IV в Кульмбахе, в 1423—1425 гг. городским советом в Мюнхене — позволяет В. фон Штромеру говорить об экономической политике с определенными чертами меркантилизма (S. 92).

Детально проанализировав события начала XV в., автор высказывает гипотезу, что и возникновение хлопчатобумажной промышленности в Верхней Швабии в конце XIV в. также было результатом мер экономико-политического характера. Это положение автор достаточно убедительно аргументирует, рассматривая политические и экономические контакты между императором Карлом IV, Венецией, правителями Милана Висконти, южнонемецкими светскими и духовными князьями, имперскими городами. Карл IV и поддерживавшие его имперские города и епископы после торговой войны с Венецией в 1358 г. проводили антимиланскую политику, выразившуюся в войнах 1363 и 1374 гг., затруднявших поступление ломбардской бумазеи в Германию и стимулировавших торговлю с Венецией, в том числе и хлопком. Напротив, южнопемецкие князья, городские сеньоры или непосредственные соседи новых центров хлопчатобумажного производства были связаны династическими браками с Миланским домом Висконти. Именно благодаря этим контактам новая техника, по мысли В. фон Штромера, могла распространиться в Южной Германии. Однако обе группировки руководствовались в организации новой отрасли едиными принципами производства стандартных высококачественных товаров, поскольку главными инициаторами и заинтересованными лицами были крупные купцы, имевшие контакты и с императорами и с князьями (S. 128—138).

В самих городах введение новой отрасли приходится на период цеховых движений, завершившийся установлением в ряде городов цехового правления. Однако, хотя этот процесс имел разные последствия для отдельных городов, в целом п при номинально цеховом правлении городскую политику определяли крупные купцы-предприниматели (S. 138). К тому же цехи не были столь враждебны техническим новшествам, как это принято считать, проецируя на XIV—XV вв. данные по XVII—XVIII вв. Сам характер цеховых движений, по мнению В. фон Штромера, нуждается в переоценке.

Автор отмечает также важные социальные последствия Черной смерти, их значение для распространения новой отрасли производства. Эпидемия способствовала сокращению числа льноткачей, уничтожению запасов полотна, старых ткацких станков, переселению специалистов из Ломбардии и, в конечном счете, привела к обновлению производства.

Южнонемецкой бумазее удалось вытеснить миланскую не только с верхненемецких рынков, но и из центрально европейских и ганзейских районов, Испании и Англии. Более высокая конкурентоспособность немецких хлопчатобумажных изделий по сравнению с итальянскими была обусловлена новой политикой в области производства и рынка, осуществлявшейся магистратами и цехами, но определявшейся, прежде всего скупщиками. Суть ее заключалась в производстве стандартных маркированных изделий, что достигалось за счет более жесткой регламентации производства и контроля за качеством. В Ломбардии маркировка носила частный характер, городской контроль гарантировал лишь отсутствие общих дефектов в ткани. В верхненемецких городах контроль за качеством и маркировка отдельных сортов осуществлялись магистратами. Основные три сорта немецкой бумазеи («бык», «лев», «виноград») были хорошо известны на европейских рынках, купцу не было необходимости доставлять всю партию тканей на ярмарку, и, таким образом, он мог экономить на транспортных расходах (S. 148—152).

Хлопчатобумажная промышленность стала определяющей отраслью в пяти верхненемецких городах: Аугсбурге, Ульме, Бибербахе, Кауфбойрене, Меммингене. В остальных районах производство бумазеи осталось одним из многих ремесел. Подъем новой отрасли обусловил расцвет верхненемецких городов, повышение жизненного уровня населения, улучшение положения ткачей, которые стали лучше зарабатывать и превратились в квалифицированных специалистов (S. 145— 146).

Для обозначения новых явлений в жизни общества, связанных с возникновением хлопчатобумажного производства, В. фон Штромер считает возможным «из-за отсутствия подходящего термина», пользоваться понятием «текстильная или хлопчатобумажная промышленность», так как термин «ремесло», по его мнению, не учитывает, что эта отрасль в производстве и сбыте, хозяйственной организации, политических предпосылках и социальных последствиях больше отличалась от средневекового ремесла, чем от современной промышленности. Вместе с Г. Амманном В. фон Штромер определяет ее сущность как рациональное массовое производство стандартных товаров для мирового рынка (S. 17), а процесс возникновения новой отрасли характеризует как промышленную революцию позднего средневековья (S. 5—6, 155).

Исследование, выполненное В. фон Штромером и его выводы, представляют для читателя несомненный интерес. Это относится, прежде всего, к методу автора, рассматривающего возникновение новой отрасли производства как результат взаимодействия факторов экономического и политического характера. Прекрасный знаток верхненемецкой торговли XIV—XV вв, судеб отдельных купцов, В. фон Штромер сводит воедино все обнаруженные им данные о складывании повой отрасли. Данные о производстве бумазеи в городах Центральной Европы, о предпринимательской деятельности различных элементов, политической структуре исследуемого района, о распространении марок бумазеи хорошо сочетаются друг с другом. Они нашли отражение в составлепных автором картах и таблицах.

Однако не все наблюдения В. фон Штромера и не все его интерпретации представляются читателю вполне убедительными. Речь идет в первую очередь о выдвигаемом автором тезисе о промышленной революции Позднего Средневековья, который, на наш взгляд, носит гипотетический и в большой степени умозрительный характер. По мнению В. фон Штромера, еще до английской промышленной революции XVIII в. аналогичные процессы наблюдались в Средневековье (в XIII в, в XIV—XV вв.— в текстильном производстве, в XVI в.— в горнометаллургическом производстве). Автор не уточняет свое представление о промышленной революции, но связывает ее возникновение с массовым производством стандартных товаров, а ее последствия с изменениями во всех сферах жизни (экономике, политике, культуре, праве). Однако характер этих изменений, за исключением декларируемого автором положения о повышении жизненного уровня и улучшении положения ткачей, остается неясным. На наш взгляд, недостаточно убедительны те критерии, которые позволяют В. фон Штромеру говорить о текстильном производстве XIV—XV вв. как о промышленности. В монографии отмечается, что новая отрасль была связана с техническим прогрессом, новыми формами организации производства, имела важные политические предпосылки и социальные последствия. Но основной критерий — массовое производство стандартных товаров на широкий рынок — имеет в виду прежде всего потребности сбыта (какие товары производятся), а не характер самого производства. При этом не учитывается, что технические новшества в этой отрасли не носили принципиального характера, производство бумазеи, как и полотна сохраняло мелкий характер, основывалось на домашнем труде цеховых мастеров или сельских ткачей, подвергалось строгой регламентации и контролю со стороны магистрата и цеха, не отличаясь по организации труда от других ремесел средневекового города. Говоря о социальных последствиях, автор справедливо связывает подъем повой отрасли с распространением работы на скупщика. Правда, вопрос о системе авансирования рассмотрен довольно кратко (S. 87—89), но в тексте, примечаниях, приложении В. фон Штромер приводит ряд интересных примеров работы на скупщика в разных городах: авансы деньгами и сырьем, авансы отдельным ткачам и цеху как корпорации (S. 7, 32, 37, 142, 144, N 9—12, 20). Однако предметом специального рассмотрения автора не были последовательная смена и развитие форм системы авансирования с различным экономическим содержанием, выяснение соотношения этих форм производства с существующим способом производства, с элементами раннекапиталистических отношений.
Правда, вопросы, связанные с действием системы авансирования, не стоят в центре исследования автора. Его внимание направлено прежде всего на проблемы экономической политики. К сожалению, В. фон. Штромер специально не рассматривает взаимоотношения между скупщиками, магистратами, цехами и ткачами в отдельных городах. Поэтому его тезис о том, что усилия скупщиков, цехов, магистратов и городских сеньоров были направлены на создание новой отрасли, представляется нам недостаточно аргументированным. Некоторые из приводимых автором данных могут рассматриваться и как стремление магистрата и цеха ограничить зависимость цеховых мастеров от скупщиков и экспортных торговцев (S. 95, 96, N 13, 18). Автор сам отмечает наличие эгалитарных тенденций у цехов (S. 98), но в то же время они, как и скупщики, выступают у него сознательными творцами новой отрасли (S. 23, 88).

Дальнейшие исследования покажут, насколько справедливы некоторые положения В. фон Штромера, дискуссионность которых отмечает и он сам, насколько они соответствуют конкретно-историческому материалу.
1 Поскольку сам В. фон Штромер в своей монографии специально не формулирует свою концепцию, ограничиваясь главным образом замечаниями, сделанными по ходу изложения, мы позволим себе лишь указать на некоторые видимые противоречия в его тезисах, не останавливаясь на подробном изложении разработанной в марксистской историографии теории промышленной революции.