Воинские "казенные люди" в частном услужении, 1796 г. Опции

[konstantyn_lvk]

Коллеги, пинали мы тут неоднократно всем форумом отрывок из мемуарного наследия А.Ф. Ланжерона, увидевший свет в позапрошлом веке под наименованием "Русская армия в год смерти Екатерины II". Били, как водится, за дело. Есть там, среди прочего, и вот такой пассаж, касающийся пополнения войск рекрутами: "Другая часть просто на просто крадется провожающими их офицерами, которые показывают их умершими в дороге и затем продают или отсылают в свои имения, если таковыя у них имеются;" Как это было в реальности и насколько мог "кто-то кое-где у нас порой" - бог весть, при сегодняшнем уровне изученности истории российской армии того периода. Но, разбираясь с некоторыми неясными моментами биографии адмирала Егора Егоровича Тета, наткнулся на одну историю, которая может быть любопытна.

В наиболее интересном из увидевших к настоящему времени свет очерков о жизни адмирала обстоятельства этого дела изложены так: "В павловское царствование Дж. Тета, как и многих других лиц, состоявших на военной и гражданской службе, не миновали неприятности. На основании анонимного доноса многим адмиралам, капитанам и мичманам флота "за держание в домах и на мызах казенных людей" был сделан выговор. Получил его и Тет, в доме которого было обнаружено 13 матросов. Никоим образом не оправдывая Тета, следует вспомнить замечание адмирала П.В. Чичагова о том, что "содержание военных в России вообще очень недостаточно", а нехватка собственных средств "особенно присуща русским морякам". В. Войт также отмечал "скудные средства к жизни получаемые в виде жалования." (Плешков В.Н. Адмирал Е.Е. Тет: пятьдесят лет под Андреевским флагом // Русское открытие Америки: Сб. ст., посвященный 70-летию академика Николая Николаевича Болховитинова. М., 2002. С.248) Намек автора на недостаточность денежного содержания офицеров для найма желаемого числа вольной прислуги комментировать наверное смысла нет - на государевой службе жить надо по средствам, а флагманам полагались казенные денщики, и не один. Ссылка же идет на шестнадцатую часть "Материалов для истории русского флота", как источник сведений об этой истории.

Действительно, там находим записку адъютанта императора генерал-майора Г.Г. Кушелева в Адмиралтейств-коллегию от 19 декабря 1796 г., которой господам членам оной сообщается высочайшее указание "дабы строжайшим образом изследовано было у кого по мызам и по домам живут казенные люди, как здесь в Петербурге, так в Кронштадте и других портах, вследствие безымянного доноса, который при сем прилагается, и того же часу отобраны бы были ото всех казенные люди кроме деньщиков и подана была записка у кого сколько найдено будет, что также поручено адъютанту Баратынскому, коему и дать во всем подлежащее пособие." (Материалы для истории русского флота (далее - МИРФ). СПб., 1902. Ч. XVI. С. 31-32). Капитан 2-го ранга Б.А. Баратынский был тогда адъютантом его величества по флоту. К счастью, составители МИРФ опубликовали в примечании и этот самый "безыменный донос", надо полагать в том виде, как он был приложен к записке. Поскольку такие документы вообще нечасто попадают в поле зрения исследователей, да и жанр к тому времени уже отходил в прошлое, приведем ниже текст целиком: "В корабельном флоте флагманы, капитаны и офицеры держат у себя для услуг служителей не малое количество, из них некоторые живут на мызах лет по 5-ти и по 10-ти. Будучи в таковом положении действтительно подчиненные забыли службу, да и не только по долговременности должности не знают, но и о себе не сведущи, что в службе ли они находятся, или в отставке? По исчислению же таковых занимающих лакейские должности в Кронштадте почитается матросов и солдатов 1078 человек. Когда потребует служба в казенную работу, то начальники отзываются что нет в наличии людей, а все де в расходе. Сии люди каждому офицеру и начальнику приносят великую пользу, ибо где понадобится что либо в доме поправить, то должно бы нанять, но вместо того работает безденежно казенный человек, да его же еще безвинно наказывают; вообще сказать все во флоте нижние чины, а особливо письмоводцы изнурены собственностию начальников, а не службою, на взирая на то что безпрерывные их труды соединены с чахоткою. Ежели не будет во флоте Повалишина, Скуратова и Сукина, то в неограниченном благосостоянии и божественном существовании будет все во оном войске, все люди торжественно возопиют, сбава Богу, слава и благоденствие нашему прозорливому монарху, они то праведным вниманием изволили нас от сих злодеев. Ежели матрос не пропорционально сшил камзол, то наказывают кошками и понижают в профосы. Милостивый Боже и щедрый монарх! избавь ты нас бедных служащих во флоте от сказанных начальников. Да откроем наше усердие и ревность к отечеству до последней капли крови." (Там же. С. 32)

Судя по стилю и терминологии, автор "доноса" не офицер, но и не нижний чин. Особое выделение страждущих "письмоводцев" позволяет высказать предположение, что он именно из последних. Подробнее аргументацию по этому поводу разворачивать здесь не будем, однако отметим, что согласно существующей типологии государственные канцелярские служащие без чина принадлежали к категории разночинцев (см.: Виртшафтер Э. Социальные структуры: разночинцы в Российской империи. М., 2002). Служил персонаж скорее всего в Кронштадте, о чем свидетельствует на наш взгляд не только упоминание в тексте, но и перечисленные "злодеи" - во вт. пол. 1790-х И.А. Повалишин был там некоторое время главным командиром порта, Н.С. Скуратов командовал Штурманской ротой, занимал должности и Я.Г. Сукин. Доступ к "исчислению" может означать пребывание при письменных делах достаточно высокого уровня - например, при главном командире порта под началом канцеляриста положено было состоять трем копиистам (Государственность России: Словарь-справочник. М., 2005. Кн. 5: Должности, чины, звания, титулы и церковные саны России. Конец XV века - февраль 1917 года. С. 175). Естественно возникает вопрос, что же это может быть за документ такой - "исчисление занимающих лакейские должности матросов и солдатов" и не имеем ли мы дело с выдумкой автора необоснованного доноса?

Дополнительную информацию находим в четырнадцатой части того же МИРФ. 4 июня 1790 г., в самый разгар тяжелейшей кампании против шведов - крупнейших морских сражений на Балтике за всю историю, последовал высочайший указ вице-президенту и фактическому главе Адмиралтейств-коллегии генерал-поручику И.Г. Чернышеву, руководившему обеспечением, снабжением, формированием флота: "Из реляции вашей и письма к вам от вице-адмирала Пущина видела Я, что вследствие моего повеления о матросах на шлюпках у флагманов и других чинов морского департамента имеющихся, тут упоминается о кронштадских, где отнюдь без того обойтися нельзя, но Я разумела главнейше о матросах на шлюпках в С.-Петербурге у всех морских чинов без изъятия находящихся, да и как доходит к моему сведению, что у разных того департамента вышних и нижних чинов бывает не малое число матросов и солдат морских в услугах по домам городским и загородным, то нахожу за нужное приметить вам, что в настоящее особливо время, где люди необходимо надобны на службу и оборону отечества, надлежит конечно всех таковых собрать, дабы ни единый человек военный не остался в услугах частных людей, но все оные обращены были на укомплектование судов корабельного и галерного флота." (МИРФ. СПб., 1893. Ч. XIV. С. 96) П.И. Пущин был тогда генерал-интендантом и главным командиром Кронштадтского порта. Его письма и реляция Чернышева на высочайшее имя к сожалению не опубликованы в сборнике, но кажется понятно, что речь шла о видном императрице собственно из выходящих на Неву окон Зимнего дворца: в то время, как на сражавшийся со шведами гребной флот отправляли солдат полевых полков, рекрутов, пленных турок и просто "мужиков", кадровые матросы обслуживали личные средства передвижения своих офицеров в столице. Собственно же по интересующей нас второй части цитированного выше указа Екатерины, того же 4 июня 1790 г. состоялось следующее определение коллегии: "с прописанием сего высочайшего Ея И.В. повеления, к главным в Кронштадте и галерного флота и порта и прочим чинам послать указы, предписав учинить точное и непременное исполнение." (МИРФ. Ч. XIV. С. 297) Не стало ли "исчисление занимающих лакейские должности" как раз результатом проведения их в жизнь?

То, что такие сведения у военно-морского начальства уже имелись, на наш взгляд следует из рекордных сроков исполнения распоряжения Павла I - уже 21 декабря 1796 г., то есть всего через день, Кушелев снова направил письмо тогдашнему фактическому главе Адмиралтейств-коллегии вице-адмиралу А.Н. Сенявину, в котором доводил до его сведения: "Его И.В. при пароле указать изволил: сделать выговор за держание в домах и на мызах казенных людей, что сегодня и отдано будет..." согласно приложенному "Списку у кого найдены казенные служители" (МИРФ. Ч. XVI. С. 32) Вот этот последний: "В Петербурге: У вице-адмиралов: Повалишина 20, Ханыкова 1, Козлянинова 14, Фондезина 1. В Кронштадте: У адмирала Круза 12, на его мызе 14. У контр-адмиралов: Шишкина 12, Тета 13, Скуратова 16. У капитанов: Престона 10, Сукина 13, Кроуна 25, Небольсина 17. У 14-ти капитанов 67, у 11 капитанов 2 ранга 44, у 34-х капитан-лейтенантов 72, у 126 лейтенантов 140, у шхиперов 56, у комиссаров 34, у лекарей 21, у корабельного мастера Кутыгина 12, у инженер-майора Де-Брюнольда 12. Итого 827 чел." (Там же. С. 33) Для сравнения - таким количеством нижних чинов можно было укомплектовать практически полностью например два новейших 74-пушечных линейных корабля типа "Москва", из серии заложенных в 1798 г. в Архангельске по чертежам обер-сарваера А.С. Катасанова. Заметим, что наблюдается некая неформальная иерархия в числе "приватизированных" казенных служителей, в зависимости от чина владельца: в среднем у капитанов 1-го ранга пять (особо выдающиеся исключения поименованы отдельно), 2-го ранга - четыре, у капитан-лейтенантов - два, у лейтенантов по одному. Если же сравнить число указанных в списке офицеров с положенным по штату в Балтийском корабельном флоте (Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 44. Книга штатов: Отд. 2. С. 172-173), то увидим одного адмирала из трех, всех четырех вице-адмиралов, трех из пяти контр-адмиралов, 29 из 49 капитанов (генерал-майорского, бригадирского, 1-го и 2-го рангов), 34 из 73 капитан-лейтенантов, 126 из 238 лейтенантов, 56 из 69 шхиперов, 34 из 73 комиссаров и 21 из 81 лекарей. Думается, все это свидетельствует об устоявшейся и общепринятой практике.

Впрочем, указ императора от 21 декабря весьма интересен и сам по себе, как пример решения Павла Петровича по конкретному казусу. Так, вице-адмиралы П.И. Ханыков и В.П. Фондезин никакого наказания не понесли, очевидно за незначительностью нарушения для своих чинов - всего по одному "казенному человеку". Остальным "сделан выговор... подтвердя им всем наистрожайше, дабы ни под каким видом никто не дерзал как держать для своих услуг, так и употреблять для работ и на мызах казенных людей, что буде еще откроется, то будет взыскано по всей строгости законов, яко с преступившими повеление." Но при этом "у лейтенантов и мичманов, доколе деньщики им даны будут, оставить по человеку на вестях." (МИРФ. Ч. XVI. С. 32-33) То есть нарушение ликвидировалось, однако без каких-то чрезмерных строгостей - по сути лишь предупреждение и воспитательное воздействие в виде публичного оглашения имен особенно "отличившихся". Одновременно же решался вопрос с обслуживающим персоналом у младших обер-офицеров - первопричина проблемы для основной массы устранялась легализацией сложившейся практики в той части, что выглядела разумной.