А вы знаете, что, Последний солдат Наполеона Опции

[Straddy]

Умер в 1894 году, в Саратове: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%...%BE%D0%BB%D1%8F

[Бур]

Ага. Читали в детстве Пикуля

[Straddy]

А Пикуль тут причём?

[Ярослав]

А Пикуль тут причём?

У Пикуля про Савена написано было

[Straddy]

Век живи, век учись. В моём детстве , я о Пикуле и не слышал, другие имена были на слуху. Впоследствии ни книги Пикуля, ни даже Стругацкие, меня не впечатлили.

[Ярослав]

Век живи, век учись. В моём детстве , я о Пикуле и не слышал, другие имена были на слуху. Впоследствии ни книги Пикуля, ни даже Стругацкие, меня не впечатлили.

Саратов — душный, пыльный, жаркий, в садиках обывателей поникли чахлые ветви акаций. Городовой в белой рубахе беззаботно дремал, прислонясь к тумбе, обклеенной афишами о гастролях Николая Фигнера. На мой вопрос, где живет господин Жан Батист Николя де Савен, он сказал, что такого не знает:

— Есть тут, правда, один, только не Савен, а — Савин. По-французски — да, горазд, так и сыплет... Идите, сударь, на Грошовую, там и спросите. Да и на воротах писано...

Мне уже приходилось читать, что Савен-Савин учил французскому языку молодого Н. Г. Чернышевского; теперь нет и Чернышевского, а его учитель еще здравствует. На пустынной Грошовой улице выглядывал из зелени крохотный домишко в три окошка, на калитке висела дощечка с надписью: «Дом поручика Николая Андреевича Савина». Внутри дворика квохтали куры, седая старуха полола редиску, в медном тазу, булькая, варилось клубничное варенье. Бодрый старичок сидел на завалинке с красной лентой Почетного легиона в петлице ветхого сюртука. Он приподнял над головою старомодный картуз:

— Изволю осведомиться, сударь, кого ищете? Ах, меня... В таком случае прошу называть меня по-русски... Авдотья! Дряхлая старуха с трудом разогнулась над грядками.

— Это моя доченька, — сказал мне Савин, велев ей поставить самовар. — Прошу в комнаты...

Он начинал боевую жизнь, когда в России молодо запевал Гаврила Державин, а теперь готовился вступить в литературу Максим Горький. Конечно, я ожидал встретить в Саратове беспомощную развалину, дышащую на ладан, а застал крепкого и бодрого старца, никогда не болевшего, не знающего, что такое очки. Мне было известно, что Савин проделал в конце XVIII века походы в Египет и Палестину, сражался в Испании, был при кровавых штурмах Акры и Сарагосы, сидел в тюрьмах испанской инквизиции, наконец, двинулся на Россию... За самоваром мы начали разговаривать.

— Николай Андреич, а где вы попали в плен?

— На Березине... Там, знаете ли, практически было невозможно спастись. Об этом много уже писали — во Франции, в Германии, в России, я все это читал. Но никто, мне кажется, не сумел донести до читателя весь кошмар нашего положения. Как последний очевидец этих событий, я могу сказать, что Кутузов и впрямь устроил всем нам у Березины хорошую мышеловку. Как вырвался Наполеон — даже не представляю.

Русская речь Савина была чистой, без акцента.

— А кто вас пленил, Николай Андреич?

— Казаки... Они впихнули меня в шатер графа Платова, где его сиятельство с другим сиятельством, Строгановым, изволили водочкой забавляться. Платов встал, как даст мне тумака по шее, помню, еще сказал: «Развелось вас тут — не пройти и не проехать!» А граф Строганов засмеялся и водкой угостил.

— В каком чине вы были тогда?

— Лейтенант Второго гусарского полка.

— И сразу отправили сюда, в Саратов?

— Сначала в Ярославль, там я стал учителем фехтования. Учил офицеров тамошнего гарнизона. Ух, и пили же мы...

— Шампанское? — наивно понадеялся я.

— Какое там! Водку... самую настоящую водку. А пили так, что страшно вспомнить. Потом уж я сюда переехал, да так и остался. Возвращаться на родину расхотелось. Была тут, в Саратове, мадам Пикер, вдова кондитера, которая учила детей французскому. Потом стал учительствовать и я. Женился на местной, бог доченьку дал, а жену прибрал... Ни о чем не жалею! Были у меня золотые денечки, встречал золотых людей!

— А вот во Франции... как родственники-то?

— Может, и остались, да что им до меня? Забыли. Франция тоже забыла. Вычеркнули из списков — и все, будто и не было такого человека. Франция только из русских газет узнала недавно, что в Саратове еще живет последний ветеран «Великой армии». Ну, тут посыпались адреса, приветствия, «Фигаро» объявила подписку, то да се... А я восемьдесят два годочка в Саратове прожил, куда ж мне теперь? Не поеду! Мне французское правительство медаль прислало...

— Покажите, мне любопытно, — сказал я.

Это был экземпляр медали «Острова Святой Елены», на зеленом муаре ленты круг из темной бронзы с профилем Наполеона и датой его смерти — 5 мая 1821 года. Давалась такая медаль только тем ветеранам Франции, которые сражались за нее с 1792 года...

— Все вымерли... я остался последним. Но жить не надоело, — засмеялся Савин. — Меня здесь все знают, все любят. Помирать стану со словами признательности к русским людям, которые ни разу не упрекнули меня прошлым. Все простили, даже помогли... Да и сейчас помогают! — сказал Савин. — Я вот на базар хожу только сам. Моя доченька обязательно не то купит. Так ведь иду я с кошелкой, меня каждый остановит — не надо ль помочь?

На окнах полыхали яркие герани в горшках, Савин показывал мне свои рисунки и акварели, портрет Наполеона, изображенного на краю скалы.

— Это я рисовал уже в России... по памяти!

На другой картинке Наполеон ехал верхом на верблюде через палящий зной пустынь, вдали виднелись пирамида Хеопса и загадочная морда египетского сфинкса. Я осторожно выведывал у старика, каково же теперь его отношение к Наполеону.

— А какое ж оно может быть? — с грустью ответил Савин. — Теперь для меня Наполеон — это моя молодость, это моя красота, моя слава и гордость... Может, мне и было тогда очень плохо, но сейчас-то мне с ним хорошо!

Николай Андреевич Савин скончался в ноябре 1894 года в возрасте 127 лет; жители Саратова хоронили его за счет города, поставили ему памятник с надписью: «ПОСЛЕДНИЙ ВЕТЕРАН ВЕЛИКОЙ АРМИИ». Меня как-то даже не удивляет, что он жил и умер у нас, в России, в которую однажды пришел с оружием. Русский человек свиреп в бою, но великодушен и щедр с побежденными... Сейчас передо мною лежит портрет Николая Андреевича Савина, а саратовским краеведам я советую поухаживать за его могилою. Странно! Я вот иногда думаю, что моя бабушка, Василиса Минаевна Каренина, ведь была тогда молодой девушкой, и, наверное, она еще могла бы слушать рассказы Савена-Савина о тех временах, которые для меня, для автора, стали далекой историей...

1 января — 17 апреля 1983 года, Рига

[Номер Третий]

В 2017 вышла книга французского писателя-русиста Ива Готье "Вспоминайте хоть изредка о вашем Замерзающем" о судьбе знаменитого пленного Ж.Б.Н. Савена. В художественно-документальной форме, с привлечением ряда недоступных для русских исследователей французских документов, автор в первой части романа описывает легенду о своем герое, какой она сложилась к 1912 году, а во второй, проведя настоящее расследование, исправляет и уточняет вымышленные и открывает подлинные события, приведшие к формированию легенды о последнем ветеране Великой армии.
Готье нашел французские документы о Савене и его семье, установил настоящий год его рождения и предположил, почему он так много нафантазировал в своей биографии.
Свистел дедушка, 102 ему было, но все равно солидно. В двух словах - Пьер Феликс Савен родился 13 июля 1792 г. в Руане, был в семье старшим из семи детей, отчего, вероятно, и ушел в 1811 г. добровольно в армию, несмотря на то, что уже имел престижную профессию краснодеревщика. Службу начал во 2-м полку легкой пехоты, во время кампании 1812 г. был унтер-офицером в 24-м лёгком. Попав в плен, был отправлен в Хвалынск Саратовской губернии, там в 1813 принял русское подданство. В 1834 г., уже с женой и четырьмя детьми, попытался вернуться на родину, в чем ему было отказано. Переправившись в 1839 г. с семьей в губернский Саратов и зарегистрировавшись мещанином Николаем Андреевичем Савеном, он по какой-то причине приписал к своему возрасту 5 лет, а в 1880-е – 24. Интересно, что в названный им 1768 год родился его отец Пьер Феликс Луи, руанский мастер по изготовлению париков, после революции галантерейщик. А присвоенное имя Жан Батист Николя на самом деле принадлежало его племяннику, сыну двоюродного брата, с которым Пьер Феликс очевидно любил общаться.
Хорошая книжка, еще есть в продаже, всем советую приобрести: https://www.labirint.ru/books/578451/

[Пехотный барабанщик]

...ушел в 1811 г. добровольно в армию, несмотря на то, что уже имел престижную профессию краснодеревщика. Службу начал во 2-м полку легкой пехоты, во время кампании 1812 г. был унтер-офицером в 24-м лёгком.

А быстро карьеру сделал. Видать, был неплохой вояка.

[Драгун Рогожан]

Скорее всего так шустро потому, что грамотный был. Ибо где ему воевать в 11-м?

[Александр Жмодиков]

Скорее всего так шустро потому, что грамотный был. Ибо где ему воевать в 11-м?

Вообще-то 2-й полк легкой пехоты находился на Пиренейском полуострове, участвовал в Португальском походе маршала Массена в 1810-1811 годах (пехотная дивизия генерала Мерля, 2-й армейский корпус генерала Ренье).

[Драгун Рогожан]

Вообще-то 2-й полк легкой пехоты находился на Пиренейском полуострове, участвовал в Португальском походе маршала Массена в 1810-1811 годах (пехотная дивизия генерала Мерля, 2-й армейский корпус генерала Ренье).

Век живи - век учись... Не проверял, но считал, что 2-й легкий в 11-м был в Германии...

[Александр Жмодиков]

Век живи - век учись... Не проверял, но считал, что 2-й легкий в 11-м был в Германии...

Открываем Мартиньена (с.388-390) и видим потери 2-го легкого с 1808 по 1812 год в сражениях и боях в Португалии и Испании, включая сражения при Корунье (1809), Бусако (1810), Сабугале (1811) и Арапилах (Саламанке, 1812). В 1813 году начинается раздвоение: полк теряет офицеров одновременно в сражениях в Германии: Люцен, Вюршен (Бауцен), Кацбах, и в Испании: Кастро, Витория, река Бидассоа. Очевидно, некоторые батальоны полка находились на Пиренейском полуострове, а некоторые - в Германии.

[Драгун Рогожан]

Спасибо

[Александр Жмодиков]

Спасибо

В 1811-1812 годах 1-й, 2-й и 3-й батальоны 2-го полка легкой пехоты были в Испании, в той же пехотной дивизии были три батальона 4-го полка легкой пехоты и три батальона 36-го полка линейной пехоты.

В начале 1813 года 1-й и 2-й батальоны 2-го полка легкой пехоты находились в составе Португальской армии (28 офицеров и 695 нижних чинов и 18 офицеров и 706 нижних чинов соответственно). В одной бригаде с ними были два батальона 36-го линейного, в другой бригаде той же дивизии - два батальона 4-го легкого и два батальона 65-го линейного. Один отряд 2-го легкого (7 офицеров и 336 нижних чинов) в начале 1813 года находился в Байонне, позже он также был отправлен в Испанию.

В Германии в 1813 году были 3-й и 4-й батальоны 2-го полка легкой пехоты. 3-й батальон был в составе 2-го временного (provisional) полка, который в начале года был в составе 2-й пехотной дивизии генерала Жирара (Girard), позже Жирара сменил генерал Бренье (Brenier), 1-й обсервационный корпус в Майнце, потом полк был в составе 9-й пехотной дивизии генерала Дельма (Delmas), 3-й армейский корпус генерала Сугама (Souham). В состав 2-го временного полка, помимо 3-го батальона 2-го легкого, входил 3-й батальон 4-го легкого.

4-й батальон в начале 1813 года был в составе 1-й временной полубригады в 30-й пехотной дивизии генерала Эдле (Heudelet), 10-й армейский корпус генерала Раппа (Rapp) в Данциге. В батальоне было 22 офицера и 748 нижних чинов, хорошо укомплектован. В состав 1-й временной полубригады , помимо 4-го батальона 2-го легкого, входил 4-й батальон 4-го легкого и 4-й батальон 17-го легкого. В дивизии было еще 5 временных полубригад из четвертых батальонов разных полков, по 3 батальона в каждой полубригаде.