Сражения при Салатах 1703 г. и Крыжборке (Якобштадте) 1704 г., Замечания на статьи и книги В.С. Великанова. Опции

[alba]

Состоялись по Юлианскому календарю 18 марта 1703 г. и 25 июля 1704 г. (19 марта и 26 июля по шведскому календарю).
Рассматриваемые издания:
Великанов В.С. «Салатские трофеи»: полковое имущество стрелецких полков Нечаева и Протопопова, потерянное в сражении при Салатах 18/29 марта 1703 г. // Военно-исторический журнал «Старый Цейхгауз». 2013. № 2 (52). С. 3-13.
Великанов В.С. «Якобштадская конфузия»: русский корпус Б.С. Корсака в сражении при Якобштадте 5 августа 1704 г. // Военно-исторический журнал «Старый Цейхгауз». 2013. № 5 (55). С. 80-87.
Великанов В.С. Смоленские полки в Великой Северной войне. // Родина. 2013. № 9. С. 53-57.
Великанов В.С. Мехнев С.Л. Курляндская операция 1705-1706 гг. и сражение при Гемауэртгофе. М.: «Русские витязи», 2016.
Великанов В.С. Русский вспомогательный корпус на польско-саксонской службе в 1704-1707 гг. и сражение при Фрауштадте. М.: «Русские витязи», 2018.

Салаты.

Краткое изложение сражения. На возвышенности располагался обоз русско-литовского войска, перед которым были выставлены рогатки с пушками внутри, двумя стрелецкими полками и литовской пехотой. На крыльях располагалась литовская конница Огинского. Лёвенгаупт, расположив шведскую и союзную шведам литовскую конницу (сапежинцы) между пехотой, начал наступать на обоз. Удары по наступающим конницы Огинского на правом и левом крыле были отражены ружейным и пушечным огнём. Подойдя к рогаткам, шведы разломали их и вступили в рукопашный бой, действуя пиками, алебардами и прикладами. Стрельцы были потеснены и отступили из обоза. Наличие ничего не предпринимавшей, но стоявшей невдалеке конницы Огинского, вынудило Лёвенгаупта прекратить сражение и не вести преследование. Литовско-русское войско ушло к Бирже.
Шведам достались трофеи, состоявшие «из двенадцати кулеврин и бронзовых пушек, 1058 маленьких штандартов из тафты или дама, расшитых золотом, серебром и шёлком, и 33 барабанов, не считая остальную добычу, которая была значительной». «Из всех пленников только восемь человек были помилованы». Лёвенгаупт вернулся в Митаву.
(Adlerfelt G. Histoire militaire de Charles XII, roi de Suéde, depuis l’an 1700 jusqu'à la bataille de Pultawa en 1709, écrite par ordre exprés de Sa Majesté par Mr. Gustave Adlerfeld, Chambellan du Roi. T. I. Amsterdam. M.DCC.XL. [1740] P. 365-374.)
В статье 2013 г. «Салатские трофеи» В.С. Великанов утверждал, что все 11 захваченных шведами пушек были стрелецкими: полка Нечаева 6 и Протопопова 5: 2 3-фунтовые, 8 2-фунтовые, 1 полуторафунтовая. 6 из этих 11 пушек были немецкими, польскими и шведскими. Последнее обстоятельство Великанов предположительно объяснял тем, что стрельцам выдали трофейные орудия. В книге 2016 г. о «курляндской операции» он сообщал: «Все захваченные орудия принадлежали русским полкам Нечаева и Протопопова, упоминаний о наличии орудий в литовских войсках не найдено». (С. 25.) Однако в книге 2018 г. про русский вспомогательный корпус он, предлагая в ссылке читать ту же свою статью о «салатских трофеях», указал, что у стрельцов были только 5 или 6 пушек, и у литовцев 6. (С. 15.) У В.С. Великанова есть черта: дополнять исторические сведения своими решениями, не сообщая об этом читателю. Когда же неправильность предположения обнаруживается, он не разъясняет это должным образом.
С 2013 года он утверждал, что стрелецким полкам собирались выдать по 3 пушки, но потом выделили 11: в полк Нечаева 6 и Протопопова 5. Как видно, последнее явилось плодом умозаключения. Оно основывалось на неподтверждённом же решении, что все взятые при Салатах пушки русские. По-видимому, исходя из того, что в полку Нечаева было больше людей, автор решил приписать ему на 1 пушку больше. Хотя сам же утверждал, что при выступлении из России в обоих полках было по тысяче человек.
На самом же деле: «А по отписке из Дорогобужа стольника князя Бориса Сонцова-Засекина сентября по 1 число стрельцов у него явилось 821 человек. И сентября в 28 день послана к нему великого государя грамота. Велено ему тех стрельцов отдать полковнику Ивану Нечаеву а ему, Ивану, принять тех стрельцов, велено итить в Смоленск с великим поспешением с наличными стрельцы, хотя чего и в указное число не достанет. И для того послан нарочно Приказу земских дел подьячей Иван Тимофеев. А стрельцом указному числу в полку ево быть велено 1000 человеком. А другую тысячу человек велено ему, князь Борису, набрав, отдать в Михайлов полк Протопопова. И для того приему он, Михайло, с Москвы с начальными людьми и с полковыми припасы в Дорогобуж послан же». (Северная война 1700-1721 гг. Сб. документов. М.: Объединённая редакция МВД РФ, «Кучково поле», 2009. № 122. С. 142-143.) Полк Протопопова и на 18 марта 1703 г. не составлял положенной тысячи. То есть, предполагавшаяся численность была выдана Великановым за численность «на лицо».
Подобное сделано им уже не в первый раз. Статья: Великанов В.С. К вопросу о состоянии русской армии после нарвского поражения (зима 1700-1701 годов) // Война и оружие. 2016. Ч. II. СПБ.: ВИМАИВиВС, 2016. С. 26-27, 32. Взята известная численность новгородских и псковских стрелецких полков в мирное время, и в таком виде все они отправлены автором в поход. Предыдущие собственные ошибки в этом деле его не остановили: «Ранее мы ошибочно полагали, что полк Ю. Вестова принял участие в Нарвском походе в полном составе». (С. 41, примечание 2.) Численность полка смоленской шляхты указана в 7 рот, 898 чел. (С. 27.) А в разборном списке смоленской шляхты и рейтар полка генерал-майора Богдана Семёновича Корсака для высылки на службу в Новгород значится 7 рот общей численностью в 931 человек шляхты (не считая самого Корсака), из которых 13 не были высланы из-за несения ими другой службы, и 1 по болезни. (Смоленская шляхта. Т. II. Смоленск: «Свиток», 2011. С. 231-255.)
Исходя из описанных в статье захваченных шведами 11 орудий, следует заключить, что у стрельцов были 5 пушек. Однако у Адлерфельда указаны 12. По-видимому, одна в шведский военный музей не попала. В таком случае, у стрельцов было 6 пушек, по 3 на полк.
В той же статье 2013 г.: «шведы захватили 45 знамён, 130 прапоров, 492 меньших прапорца и 391 вымпел. Всё это богатство, за исключением 3 литовских пехотных знамён, принадлежало двум стрелецким полкам Нечаева и Протопопова». Стрелецкими же названы все 33 барабана. Неужели у литовского войска с собой ничего не было, кроме трёх знамён? И что такое «вымпел»? В росписи выданного стрельцам имущества такого наименования нет. То же относится к употреблявшемуся шведами наименованию «штандарт».
Также Великанов утверждает, что в сражении на левом крыле участвовали смоленские полки: шляхецкий в 7 рот (около 700 ч.), рейтарский стольника и полковника Самуила Ивановича Станкевича в 12 рот (около 900 ч.). Со стрельцами русская часть войска составляла 3,2-3,5 тыс., возглавлялась Б.С. Корсаком, и будто бы конница и стрельцы пришли в Биржу вместе из Друи. В книге 2016 г. «Курляндская операция» на с. 20: «Отряд Корсака состоял из полка смоленской шляхты (вероятно, зимой на службе была оставлена только половина полка – ок. 350 чел.), Смоленского рейтарского полка стольника и полковника Самуила Ивановича Станкевича (ок. 1-1,2 тыс. чел) и двух стрелецких полков...». На с. 24-25: «Рейтарский полк Станкевича потерял убитыми и ранеными трёх ротмистров, поручика и 20 рейтар. Потери смоленской шляхты, учитывая отсутствие ожесточённых кавалерийских схваток, вероятно, также составили не более двух десятков человек».
Никаких ссылок, подтверждающих это, нет. Отписки Корсака о сражении нет. Численность русской конницы указана с разбросом в 300 человек. Смоленский рейтарский полк возглавлял стольник и полковник Григорий Дмитриевич Радванский. Станкевич был полковником смоленского драгунского полка. И как в отписке о потерях рейтар могут быть объединены в одно число убитые и раненые?
По изложению Великанова, русско-литовская конница попыталась действовать против шведов только на своём левом крыле. По описанию же Адлерфельда, действия были на обоих. На одном региментарь Гордон, на другом «два джентльмена по имени Карпер» (Карп). Никакого упоминания Корсака и русской конницы нет.
Часть смоленской конницы стояла в Смоленске и на границе ещё с 1702 г. «В нынешнем 1702 году генваря в 12 день по указу Великого государя послана Его Великого государя грамота в Смоленск к боярину и воеводе к Петру Самойловичю Салтыкову велено Смоленской и бельской и рословской шляхте и смоленским рейтором всем которые в домех своих окроме тех которые на службе во Пскове быть на ево Великого Государя службе на полском рубеже и стать со всею полною службою и в запас в Смоленску бессрочно и о том им шляхте и рейтаром сказать чтоб были готовы а в смоленских уездех и в пригород послать из Смоленска нарочных посылщиков и по тому ж сказав Его Великого Государя указу выслать их в запас и со всею полною службою в Смоленеск безсрочно.
И февраля в 18 день нынешняго ж, 1702, году писал к Великому Государю из Смоленска Боярин и воевода Петр Самойлович Салтыков Смоленской де и белской и рословской шляхте и рейтором которые в домех своих Великого Государя на службе на полском рубеже быть им велел и стать в Смоленску в запас безсрочно, да февраля в 3 день изо Пскова Смоленской шляхты Генерал Маеор Богдан Корсак и Смоленских рейтар полковник Григорей Радванской с шляхтою и с рейтары по отпуску и по отписке изо Пскова Генерала фелт маршалка и военного ковалера малтийского свидетелствованного Бориса Петровича Шереметева в Смоленску приехали.
А ныне наряду ис приказу Княжества Смоленского во Псков Смоленской белской и рословской шляхте и рейтаром и иных чинов конным ратным людем опричь того что велено быть в Смоленску и на полском рубеже нет». (Смоленская шляхта. Т. II. С. 323.)
Но это не значит, что она ходила за литовский рубеж.
«Гистория Свейской войны», май 1703 г.: «В бытность государеву под Канцы присыланы были от великаго княжества Литовского послы, господин Халецкой, староста мазырской, с товарыщи, просить у него, государя, для действ против шведов в Литве и Лифляндии на вспоможение войск российских, и субсидий денежных на их литовское войско, и, по учиненным тогда с теми литовскими послами согласиям, послано из Москвы чрез Смоленск в Литву на войски литовские 30000 рублев денег, такожде дан указ в Смоленск генералу-маеору Корсаку, чтоб он с частию тамошней конницы шел в случение с войски литовскими и з двемя стрелецкими полками, которые туды прежде были отправлены для действ над общими неприятели.
/.../
В том же году в маие месяце получена в лагер х Канцам ведомость из Смоленска от боярина и воеводы Петра Салтыкова, что апреля 12 будучие за литовским рубежем стрелецкие полки Нечаева и Протопопова имели блиско Биржи со шведами бой, на котором шведов с 700 человек трупом положили и 17 пушек с аммуницыею и иными воинскими знаки у них взяли». (Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). / Составитель Т.С. Майкова. Вып. 1. М.: «Кругъ», 2004. С. 233-234. Журнал или Поденная записка, Блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира. Напечатан с обретающихся в Кабинетной архиве списков, правленных собственною рукою его императорскаго величества. Ч. 1. СПб. 1770. С. 69.) Эта запись внесена кабинет-секретарём Макаровым (Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. IV. Ч. I. СПб. 1863. С. 349.)
Создаётся впечатление: Великанов решил, что Корсак должен был участвовать в этом сражении, а значит, участвовал. Почему русская конница помещена именно на левое крыло? Видимо, потому, что она будет на нём в сражении при Крыжборке 25 июля следующего года.

Крыжборк (Крычборк или Якобштадт).

Краткое описание сражения. Русско-литовское войско под началом литовских гетманов Вишневецкого и Огинского, а также русского генерал-маеора Богдана Семёновича Корсака, расположилось для сражения, имея на правом крыле болота, за спиной реку, слева дорогу. На правом крыле литовская конница, в середине два стрелецких полка Нечаева и Протопопова с некоторым количеством литовской пехоты. На левом, прикрывавшем дорогу, Б.С. Корсак во главе шляхецкого, рейтарского, драгунского смоленских полков и драгунского полка Г.А. Сухотина, а также литовские всадники. Противник Лёвенгаупт и подчинённые ему сапежинцы. Стремясь отрезать врага от дороги, Лёвенгаупт нанёс удар по его левому крылу шведской пехотой Стакельберга и литовской конницей Завиши. Однако они были отброшены в лес. В середине стрельцы отбросили литовскую пехоту и взяли 2 пушки. Однако на правом крыле шведская пехота разбила литовскую конницу. Вишневецкий, взяв несколько хоругвей с левого крыла, попытался остановить продвижение шведов, но был отражён. Потеряв правое крыло, из-за угрозы окружения русские начали отступать с боем.
В статье Великанова «Якобштадская конфузия» на с. 82: «Полк смоленской шляхты по спискам на 24 мая 1704 г. состоял из 7 рот, в т.ч. 5 рот смоленской шляхты и по роте бельской и рославльской, и насчитывал 710 шляхтичей и 21 начального человека (по ротмистру, поручику и хорунжему в каждой из рот). Кроме этого, «за полком» (т.е. сверхштата) в поход выступили 2 полковника, 4 ротмистра и 5 московских чинов». То есть, 742.
Однако «Именной список 1704 сентября 28 смоленской шляхте рейтарам и драгунам высланным на службу Великого Государя в поход. Высланы на помянутою Великого Государя службу з генералом маеором з Богданом Семеновым сыном Корсаком майя в 30 числе» содержит сведения: «Шляхецкого полку» 7 рот: 1-я – 102 чел. и 6 начальных людей за полком, 2-я – 117, 3-я – 104, 4-я – 114, 5-я – 98, 6-я – 121, 7-я – 89. За тем 2 стольника и 1 стряпчий, 2 московских чина. И того 756 человек без генерала.
Внутри рот список располагает дворян по старшинству: стольники, стряпчие, по московскому списку (т.е. дворяне московские), по жилецкому списку, шляхта 1-й, 2-й, 3-й, 4-й статьи, смольяня, кормовые иноземцы (последние два раздела в 1-й роте). В 6-й роте статей нет, все озаглавлены «шляхта». Во главе каждой роты стольник и ротмистр, стольник и порутчик, стольник и хоронжей. Список 1-й роты открывает «Столник и генералной порутчик Федор Володимеров сын Швыйковской», далее идут столник и порутчик, столник и хоронжей. (Смоленская шляхта. Т. II. С. 328-347.)
В конце списка 1-й роты, после разделов «4-й статьи», «Смольяня» и «Кормовые иноземцы»: «За полками начальные люди
Столники и полковники
Михайла Данилов сын Гурка
Самойла Иванов сын Станкевич июня в 11 день по указу Великого Государя и по грамоте из государственной посолской походной концелярии велено ему Самойлу быть в походе у смоленского драгунского полку по-прежнему.
Столники ж и ротмистры
Князь Михайла княж Михайлов сын Друцкой Соколинской
Иван Самойлов сын Кременевской
Князь Самойла княж Яковлев сын Друцкой Соколинской.
Июля в 12 день по грамоте ис приказу княжества Смоленского велено Михайлу Григорьеву сыну Срезневу служить по Смоленску». (Там же. С. 331.)
«За полком» означает, что ратные люди не занимали никаких должностей в ротах. Находясь при 1-й роте, они состояли в распоряжении Корсака.
В конце списка: «По наряду из Смоленска по послужному списку прошлого 703 году на службе Великого государя не были московские жители, которые испомещены в Смоленском и в Дорогобужском уездах. И служили смоленскою шляхтою, а преж сего служили они по наряду из Розряду
Столники
Семен Федоров сын Нелидов
Иван Самойлов сын Пекин
Московские жители а в каком чину служат, того неведомо
Алексей Федоров сын Нелидов
Елисей Пашков» (Там же. С. 347.)
6-я и 7-я роты не обозначены как бельская и рославльская шляхта. Также, за полком это не «за штатом», потому что никаких штатов у конницы сотенной службы, кроме начальных людей, быть не может. «Московские жители» в конце списка не обозначены как состоящие «за полком». Один стольник и полковник был возвращён на своё прежнее место начальника смоленского драгунского полка. Другой стольник и ротмистр назначен на службу в Смоленск. Однако они Великановым посчитаны. И в более поздней книге «Курляндская операция» на с. 29 указывается: «полк смоленской шляхты стольника и «генерального порутчика» (подполковника) Фёдора Владимировича Швейковского – 742 чел.».
Поэтому, к сожалению, нет никакой уверенности, что численность рейтарского и драгунского полков в этом сражении была изложена В.С. Великановым правильно.
В книге «Курляндская операция» на с. 78 примечание «34 Драгунский полк Смоленского княжества был сформирован в мае-июне 1702 г. из рейтарских и стрелецких детей смоленских городов, а также вяземских казаков. Подробнее см.: Великанов В.С. Смоленские полки в Великой Северной войне. // Родина. 2013. № 9. С. 55». Конечно, вызывает недоумение, как стрелецких детей могли писать в драгуны? И действительно, посмотрев по указанной ссылке, можно обнаружить, что полк набран из 347 грунтовых рейтар, смоленских рейтар и вяземских казаков. А из «смоленских грунтовых рейтар, и дорогобужских и бельских и рославльских стрелецких детей и недорослей» был набран смоленский солдатский полк подполковника Ефима Павловича Лицкина.
В драгунском полку Григория Андреевича Сухотина были потеряны 138 лошадей, «будучи на баталии под Крыжборхом, с убитыми драгуны пропало и у ранных в обозе отбито: знамен 3, барабанов 5, пар пистолет 67, пар олстр 70, фузей 84, нагалищь 150, перевезей 145, шпаг 135, портупеев 106, седел с убором 43, узд и муштуков 138, лядунак с ремни 107, полаток драгунских 5, сум переметных 495, сум каптенармуских 10, копей 11, кос 63, топоров 70, мартир с седлы и со всим убором 4, ядер мартирных 15, пороху пуд 3, свинцу пуд 5». Из 3-х знамён 1 полковое и 2 ротные. (Волынский Н.П. Постепенное развитие русской регулярной конницы в эпоху Великаго Петра с самым подробным описанием участия ея в Великой Северной войне. СПб. 1912. Вып. 1. Кн. 2. С. 6. Вып. 1. Кн. 4. Приложение LV. № 4. С. 265.)
Несмотря на этот документ, у Великанова в книге «Курляндская операция» можно прочесть: «Шведами были захвачены союзный обоз (видимо, только отряда Вишневецкого, т.к. Корсак и Огинский шли «налегке»)...». (С. 32.) Полки в походе вообще не могут быть «налегке», особенно в зарубежном. Тем более, что они шли сражаться, и помимо еды им были необходимы снаряжение, порох и пули.
По потерям в сражении можно предположить, что 2-я и 6-я шляхецкие роты с драгунами Сухотина были переведены на правое крыло для помощи стрельцам. А остальные русские всадники оставлены прикрывать левое, чем и объясняются их маленькие потери, а не уклонением от боя.
В статье 2013 г. В.С. Великанов писал: «Стремясь избежать окружения, пехота центра начала отход на юго-восток вдоль реки, попав под атаку перегруппировавшегося Стакельберга. В этот момент боя началось бегство литовских войск, вместе с которыми последовала и большая часть смоленских шляхты, рейтар и драгун. Однако оставшимся русским частям удалось отбить атаки противника и отойти в относительном порядке». (Великанов. Смоленские полки в Великой Северной войне. С. 56.)
Через 3 года в книге, видимо, благодаря С.Л. Мехневу, внесены изменения: «Стремясь избежать окружения, союзники были вынуждены начать отход вдоль Двины. К счастью для них, шведская пехота и литовская кавалерия напротив левого фланга ещё не успели перестроиться после неудачного начала боя и не смогли замкнуть окружение, перерезав дорогу из Якобштадта на юго-восток вдоль реки». (Великанов. Мехнев. Курляндская операция 1705-1706 гг. С. 31.)
Сообщений исторических источников о бегстве русской конницы нет. То есть, основываясь в 2013 г. на небольших потерях смоленских шляхецкого, рейтарского и драгунского полков, В.С. Великанов «решил», что они бежали. При этом он не уведомил читателя, что это его предположение, и не стал в 2016 г. разъяснять свою ошибку, когда она вскрылась, так же, как и с пушками при Салатах. Но если в последнем случае речь идёт только о металле, то в первом обвинены в трусости и позорном поведении три русских полка.
Смоленские рейтарский и драгунский полки в 1705 г. были преобразованы в драгунский генерал-маеора Геина: 12 рот, 30 офицеров и чинов унтер-штаба, 1215 рядовых, 1184 драгунских лошади. 1184 фузеи с перевезями, 700 пар пистолетов с ольстрами, 1175 палашей с портупеями, 9 шпаг с портупеями, 1175 патронных сум с ремнями, 24 каптенармусских сумы; 12 знамён с дротиками, медными втоками и чехлами; 12 подпрапорщицких перевязей, 12 барабанов с перевезями, 450 седел с бушматами и мундштуками. (Рабинович М.Д. Полки петровской армии 1698-1725. Краткий справочник. М. 1977. № 525, 569, 574. С. 82, 92, 93. Татарников К.В. Русская полевая армия 1700-1730. Обмундирование и снаряжение. М. 2008. С. 295-296.)
И здесь не обошлось без суждений: «Походы 1700-1704 годов показали невысокую боеспособность смоленской конницы в части дисциплины и подготовки. Производство в офицеры (а в шляхецком полку – выборность) преимущественно местных шляхтичей и помещиков и их подведомственность местным властям (смоленскому воеводе) привели к резкому падению дисциплины, что выражалось в постоянной неявке и бегстве со службы шляхты, рейтар и драгун. Особенно ярко это проявилось в кампании 1704 года, когда смоленские полки, при высоком проценте неявки, сначала затянули со сборами и выступлением, а затем бежали с поля боя». (Великанов. Смоленские полки в Великой Северной войне. С. 56.)
1) К предположению о бегстве с поля боя под Крыжборком добавилось о «постоянных неявке и бегстве».
2) Выборность была только у вольных казаков. В коннице же сотенной службы начальными людьми были чины московского списка. Неужто в стряпчие и стольники писали на сходах голосованием?
1701 г.: «И генерал маэор Богдан Семенов сын Корсак с смоленскою шляхтою и смоленской рейтарской полковник Григорей Радванской с началными людми и с рейтары на его Великого Государя службу во Псков пришли, и их выпись и наряд и имянные списки в розрядном шатре подали августа в 12 числе прошлого 1701 году.
И августа в 26-м числе Болшого Полку генерал фелт маршалк и военный ковалер малтийский свидетелствованной Борис Петрович по тем спискам Смоленскую шляхту и рейтар во Пскове пересмотрел всех налицо и на том смотре смоленской шляхты и рейтарского строю началных людей велел переменить чинами из нижних чинов в вышние чины на убылые места, а иных из смоленской шляхты и рейтар из рядовых внов на убылые места в началные люди написать, а иных за старостью и за болезни от службы отставить, а иных за малыми леты отпустить из Болшого Полку изо Пскова по домом. А генералу маэору Богдану Корсаку с смоленскою шляхтою и с рейтарским полком велел быть в Болшом Полку во Пскове, а кто имяны Смоленская шляхта с началными людми и рейтары во Пскове явлены и которые от службы отставлены и которые чинами повышены, а иные чинами переменены, и то писано ниже сего по статьям».
28 сентября 1704 г.: «6-й роты
Столник и ротмистр Иван Леонтьев сын Лыкошин
Порутчик Павел Боратынской. И в послужном списку прошлого 703 году за рукою столника и генералного порутчика Федора Володимерова сына Швыйковского как были смоленская шляхта на службе Великого Государя в селе Поречье, написан он Михайла (так в тексте) для болезни оставлен, покамест он от той болезни обможется. И вместо ево Павла по заручному челобитью той же роты ротмистра Ивана Лыкошина и шляхте велено быть в порутчиках стряпчему Луке Григорьеву сыну Пенскому». (Смоленская шляхта. Т. II. С. 263, 342.)
3) Все воинские части находились в непосредственном ведении местных военных начальников, назначавшихся царём. Чем смоленский воевода, ближний боярин Салтыков, был хуже других?
«Рейтарский и драгунский полки было решено расформировать и выбрать из них годных к службе в регулярных драгунских полках. Всего, с учётом призыва на службу молодёжи, было набрано на службу 2595 драгун «изрядных молодцов и охотников, только бедны, без жалованья и без лошадей ни по коей мере служить невозможно». Из 1217 человек сформировали новый 12-ротный драгунский полк, командование которым первоначально было поручено полковнику Николаю Геренку, а остальные пошли на доукомплектование драгунских полков Шереметева». (Великанов. Смоленские полки в Великой Северной войне. С. 57.) Полковник Николай Геренок здесь из справочника Рабиновича 1977 г.
Снова можно наблюдать «решение» автора, как было дело. Полки не «расформированы», а сведены в один. При Крыжборке их общая численность была 1232 чел., а в новом соединённом полку стало 1245. Главной причиной, по-видимому, послужило то, что «мелкое ружье у смоленской шляхты и у рейтар и у драгун и в стрелецких полкех у многих при том несчастливом бою отбиты и многие лошади ранены и убиты и конного строю многие люди идут пешие, а у кого лошади и есть, и те все плохи». (Волынский. Постепенное развитие русской регулярной конницы... Вып. 1. Кн. 3. Приложение XXVII-А, № 8. С. 110-111. Северная война 1700-1721 гг. Т. I. № 187. С. 213.)
Без государственного содержания смоленские рейтары и драгуны не могли восстановить оружие и снаряжение. Поэтому их просто вынуждены были сделать обычным драгунским полком. Смоленской же шляхты это не коснулось, потому что она могла служить со своих поместий и вотчин.
Более того, смоленские конные полки считались настолько надёжными, что их первоначально собирались снова послать в Курляндию против Лёвенгаупта, и, как в 1701 г., под началом Б.П. Шереметева. Грамота смоленскому воеводе П.С. Салтыкову: «Указали мы, великий Государь, Смоленской шляхте Генералу Маеору Богдану Семенову сыну Корсаку и ево полку начальным и чиновным людем и Смоленской и Бельской и Рословской шляхте и рейтарского и драгунского полкоф Полковником Григорью Рыдванскому да Самолу Станкевичю и полкоф их началным людем и рейтаром и драгуном быть на нашей великого Государя службе в болшом полку Генерала нашего Фелтьмаршалка и военного Ковалера малтийского свидетелствованного Бориса Петровича Шереметева, и быть ему, Генералу нашему и Ковалеру, вовсем послушным, толко до весны без самых нужных вестей на службу их не высылать, а выборным драгуном дать фузеи и сумы патронные из дву тысячь, которые на тот драгунской Полк посланы из оружейные Полаты. И как к тебе ся наша великого Государя грамота придет, а из болшого полку Генерал наш Фелтьмаршалок и военной ковалер малтийский свидетелствованной Борис Петрович Шереметев о высылке на нашу Государеву службу о шляхте и о рейтарах и о драгунах писат к тебе будет, и ты б, ближней наш Боярин и воевода Петр Самойловичь, Смоленской шляхты Генералу маеору Богдану Корсаку и ево полку началным и чиновным людем и шляхте и Полковником Григорью Рыдванскому и Самолу Станкевичю и полкоф их началным людем и рейтаром и драгуном велел ему быть вовсем послушным, толко до весны без самых нужных вестей на службу их не высылат, а о даче выборным драгуном посланных фузей учинил по вышеписанному нашему великого Государя указу, а сколко ныне выборных драгун и сколко им фузей даны будут, о том к нам великому Государю писал и тем драгуном имянной список, за ево приписю, прислал к Москве, а отписку и список велел ... боярину Феодору Алексеевичю Головину с товарыщи. Писан на Москве, лета 1705-го, марта в 20 день.
Припис Секретаря Петра Шафирова и послана на почту в среду, марта в 21 день». (Волынский. Постепенное развитие русской регулярной конницы... Вып. 1. Кн. 3. Приложение XXVII-А, № 16. С. 118-119.)
27 июня 1709 г. Смоленский (он же Рязанский) драгунский полк в 992 человека (самый многочисленный из всех русских конных полков этой битвы) участвовал в сражении при Полтаве, где потерял убитыми 25 человек. 8-е место по убитым он разделяет с Вятским, из драгунских 23 полков и соединённых Воронежского и Раненбурского шквадронов. (Северная война 1700-1721 гг. Т. I. № 476. С. 524-525.)
В Боярском списке 1706 г. в стольниках из смоленской шляхты значатся генерал маеор Богдан Семенов сын Корсак, полковники Иван Костянтинов сын Нечаев и Михаило Иванов сын Протопопов. (Захаров А.В. Государев двор Петра I: Публикация и исследование массовых источников разрядного делопроизводства. Челябинск. 2009. С. 325.) В Боярских списках указанный Нечаев значится с 1 января 1700 г. в стольниках в начальных людях. На 1 января 1707 г. записано «Умре». Михаилов Ивановичей Протопоповых записано двое. Первый в разделе «Стольники и новокрещенные полковой службы», второй в «Стольники в начальных людях». Однако это явно один и тот же человек. У № 1-го пометы только за 1700-02 годы. В 1700 г. записано: «В полковниках». В 1701: «В полковниках. В Смоленску у салдатъ». В 1702 г. «В Смоленску в подполковникахъ». № 2-го за 1701-02 годы нет. Под 1700 г. записано: «Декабря въ 20 день по памяти из Стрелецкого приказу велено служит полковую службу по наряду из Розряду». В другие годы никаких помет нет, на 1 января 1707 г. записано «Умре». (Информационно-поисковая полнотекстовая система «Боярские списки XVIII века».)
То есть, никто из начальников двух выше указанных стрелецких полков не получал ни пожалований, ни наказаний.
Богдан Семёнович Корсак начал службу в 1657 г. в чине «Иноземцы, служат с московскими дворяны»: «В нынешнем во 175-м году февраля в 12 день из смоленской шляхты велено написать по московскому списку: /.../ Богдан Семенов сын Корсок. А оклад ему учинен помесной пятьсот чети, денег двадцать рублев». (Боярская книга 1658 года. М. 2004. С. 256.) Перед шляхецким полком, будучи стольником и полковником, возглавлял смоленский рейтарский полк. После 1704 г. действовал в Польше, Белоруссии и на Украине. Генерал-лейтенант. (Рабинович. Полки петровской армии... № 526. С. 83.)
По спискам 1721 г. (предположительно) и 16 января 1722 г., во главе смоленской шляхты ему наследовал «генерал маеор Григорей Дмитриев сын Радванский». (Смоленская шляхта. Т. II. С. 350, 377.)
В.С. Великановым проделан серьёзный исследовательский поиск архивных документов о стрелецких полках Нечаева и Протопопова. Историки должны быть весьма признательны ему за это. Но его отношение к истории, погрешности в ссылках даже на самого себя, не дают возможности полагаться на написанные им работы. Доходит до того, что если не знать вопрос самому, то невозможно отличить, где данные из архивов, а где домыслы.
Что касается полковника, затем генерал-майора Адама Лёвенгаупта, то численность противостоявших ему войск он завышал от полурота раз и выше, а их потери от 2 раз и выше. Это мифотворчество плохо закончилось под Полтавой, когда Карл решил, что в очередной раз будут разбиты превосходящие силы русских.

Два русских сообщения о сражении при Крыжборке.

Отписка Б.С. Корсака в Посольскую походную канцелярию от 29 июля 1704 г.: «Великому государю царю и великому князю Петру Алексеевичу всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца холоп твой Богдан Корсак челом бьет.
В нынешнем, государь, 1704-м году июля в ... день писал я, холоп твой, к тебе, великому государю, из-за литовского рубежа из местечка Дисны о случении моем з гетманом Огинским, с которым по твоему великого государя указу спешился в сикурс к Вишневецкому под фортецыю Зельбурк, которую было он, Вишневецкой, с войском своим и с пехотою твоею великого государя, которые были в Бирже, осадил, а от наступления неприятельского войска принужден был от той фортецыи под Крижбурк отступить, где неприятель вслед за ним гонил со всеми своими войски.
И встретились мы с ним, Вишневецким, под Крижборком июля 25-го числа. А неприятель был уже гораздо блиско и готовился до баталии. Яко против оного и гетманы литовские прося нас с собою, чтоб готовились, но что я, холоп твой, и воли не имел, однако же был опасен твоего государева гневу отступить прочь, коли гетманы сказали: хотя де вы и не будете битца, то де мы и сами додим и с своим войском боталию, а терпеть больше не можем, а вы де интерес государя своего тем потеряете.
И того ради я принужден был дать баталию. И шиковатца почали мы после полудня на поле крижборском, и стояли в шику. И неприятельские люди, шведы и Сапега с войском своим, к нам зближатца почали. А по зближению они, неприятельские люди, ис пушек и ис флинтов по нас учали бить.
Так же, государь, и я, холоп твой, ис пушак и из мелкого ружья их, неприятелей с конницею и с пехотою бил и бился сколько могли и чаял – сторона наша при виктории застать могла, ежели бы польское войско бились по нашему. А радение в той боталии гетманов самих приписую, что зело старались, и в войске их гетманов вражды не усмотрел. И ежели твоей государевой к ним, гетманам, обороны не будет, конечно, государь, я, холоп твой, вижу оных уже слабых. Яко и сами меня гетмани просили, чтоб к тебе, великому государю, я, холоп твой, писал, ежели помочи не будет, то де бог знает, как будет держатца при стороне твоей, государь, царского величества, понеже поневоле принуждены будут искать способу.
А в той, государь, вышепомянутой боталии отбили они, неприятелские люди, обоз и ратной строй, пушки и свинец и пороховую казну их, гетманов, и стрелецких пехотных полков.
А сколько, государь, смоленской шляхты и рейтар, и драгунского полку полковника Григорья Сухотина начальных людей и драгун, и стрелецких полков Иванова полку Нечаева, Михайлова полку Протопопова – в боталии побито и ранено и в полон взято, и что чего в стрелецких полкех полковых припасов отбито – о том в росписи и в письмах их, полковников, каковы они мне, холопу твоему, подали, написано. И те их письма и роспись к тебе, великому государю, послал я, холоп твой, с сею отпискою.
А впредь, государь, что станет за литовским рубежем чинитца и о достальной взятой у нас алтилерии драгунского Григорьева полку Сухотина и воинских полковых припасех к тебе, великому государю царю и великому князю Петру Алексеевичу всеа Великия и Малые и Белые Росии самодержцу писать я, холоп твой, буду.
А ныне, государь, я, холоп твой, по совету гетманов князей Вишневецкого и Огинского, с твоими великого государя ратными людьми, переправясь реку Двину, от наступления неприятельских людей от Диноборка пошел к Друе.
А сию, государь, отписку и роспись и вышепомянутые письма послал я, холоп твой с смоленским рейтаром с Ываном Кублицким июля в 29 день и велел подать в твоей Государственной посольской походной канцелярии боярину Феодору Алексеевичю Головину.
Роспись смоленской шляхте и драгунского полку начальным и чиновным людем и редовым драгунем, которые на бою под Крижборком побито и ранено и в полону, и то писано ниже сего.
1-й роты ранены: Стольник и генеральной порутчик Федор Володимеров сын Швыковской.
3-й роты: Гаврила Заблодкой.
Убиты 2-й роты: Стольник Андрей Григорьев сын Радванской.
Шляхта: Володимер Иван сын Курош. Василей Семенов сын Вонсяцкой.
6-й роты Андрей Родышевской. 2-й роты Самойла Судовой.
Драгунского Григорьева полку Сухотина на бою безвестно пропали 2 человека капитанов.
Побитых: 1 человек порутчик, 96 человек урядников и редовых драгун.
Ранены: Подполковник Василей Михайлов сын Огорев, маеор Степан Семенов сын Челищев, капитан адин человек, порутчиков 3 человека, 2 человека прапорщиков, урядников и редовых драгун 43 человека». (Северная война 1700-1721 гг. Т. I. № 186, 187. С. 211-213).
Указанные в отписке без отчеств:
2-й роты 1-й статьи Самойла Степанов сын Судовской.
3-й роты 2-й статьи Гаврила Станиславов сын Заблоцкой.
6-й роты шляхта Андрей Афанасьев сын Родышевской. (Смоленская шляхта. Т. II. С. 332, 335, 343.)
Драгуны Сухотина потеряли убитыми капитанов Гавриила Елисеевича Крюкова и Авдея Афанасьевича Гвоздева, порутчиков Ивана Ивановича Засецкого и Андрея Ивановича Ханенева, 97 урядников и драгун. В числе раненых по именам известны порутчик Василий Карпович Сухотин, прапорщик Василий Григорьевич Селунский и драгун Илья Григорьевич Панов. (Волынский. Постепенное развитие русской регулярной конницы... Вып. 1. Кн. 2. С. 6.)
Убитых больше, чем указано у Корсака, на 1 порутчика и 1 урядника или драгуна. Видимо, это умершие от ран.
Донесение русского резидента в Литве П.Н. Готовцова Ф.А. Головину от 7 августа 1704 г. из деревни Ямы: «Извествую вам: бой с Шведами таким образом был: Вишневецкой, недождався нас в Бирже, пошел было со всеми войски под Зелбурк и облег было, а шведы, уведав то, что он облег, шли на него со всеми своими войски, а когда они, Шведы, блиско были, Вишневецкой принужден был о той фортеции отступит, и зашел в такия места, что ежели бы мы непоспешили, то б шведы ево совсем войском живаго взят могли: с одну сторону превеликия болота, а з другую – река Двина; итак уходит было некуды, а Огинской и Генерал Корсак, уведав, что уже Вишневецкой в том тесном месте заперт, принуждены были к нему поспешать, и так трафилос, что мало что наши упредили шведов. К Вишневецкому наши толко пришли поутру рано Июля 25 числа, и шведы того же числа после абеда вскаре; а пришедчи, шведы, небавась ничего, шли на наших прямо, где нашим трудно было отступать, принуждены были битца, и яко правда, что, по полскому своему обыкновению, наездом, яко Татары бились и мало что нашим помогли. Наши зело добро билис: Драгунской Полк Григорья Сухотина и Стрелецкие; да однакож так неровную с собою неприятелскую силу удержать не могли, принуждены были уступать оборонною рукою прочь, и так отошли, однакож пушки потеряли; а в самом огне толко было, что драгунской Полк и стрелцы; шляхта смоленская человек насилу 200, что нарочито бились; обоз литовской шведы совсем взяли и наш стрелецкой, толко казну наши, денги, что на жалованое, унесли, а смоленской обоз и Григорья Сухотина весь цел. Шведов побито зело много, гораздо болши, нежели наших; числом было шведов в бою с пол 4.000 [3500 – А.Х.], а Сапежинцов блиско 2.000». (Волынский. Постепенное развитие русской регулярной конницы... Вып. 1. Кн. 2. С. 5-6. Вып. 1. Кн. 3. Приложение XVII, № 2. С. 77-78.)

Сообщение отредактировал alba - 6.8.2020, 1:16