Оборона Ялты в 1774 г., 2 роты Брянского мушкетерского майора С. Салтанова Опции

[Роберто Паласиос]

19 июля 1774 года геройски погибли в бою с турецким морским десантом весь гарнизон Ялты; две роты Брянского мушкетёрского полка под командованием георгиевского кавалера премьер-майора Самойло Салтанова. Из 222 брянцев, артиллерийской команды и казаков уцелели и пробились к своим только 17. Пленных не было... Заодно турки и примкнувшие к ним татары всех местных христиан на ЮБК перерезали и сожгли. (Естественно потом турецкий десант более сильные русские части выгнали, тогда Кутузов первый раз турецкую пулю в голову получил).
Где можно поподробнее почитать про события именно в Ялте?

Интересует возможный путь отхода отряда из Ялты, при попытке прорыва из окружения на соединение с русскими частями (до которых было... ).

[ВИК]

В ПРОШЛОЙ ВЕТКЕ МЕСТА НЕ ХВАТИЛО...

...Неспокойно было и на Керченском полуострове. В разгар событий в Старом Крыму, замещавший заболевшего командующего Керчь-еникальской группы генерал-майора Дельвига, полковник Ступишин получил известия о большом движении местных татар к деревне «султана Алим-Гирея» Бешкук. Отправившись туда из Ени-Кале во главе пехотного полка с эскадроном гусар и Компанейским, полковника Леонтовича полком, он застал не менее 6 тыс. татар «стоящих на высотах», за которыми виднелся обоз. Решив атаковать неприятеля на рассвете, Ступишин расположился на ночлег, однако ночью сам был атакован татарами, которые «с превеличайшим криком бросились на все фасы его каре с такою жестокостию, что до самого фронта доскакивали» [59]. Отогнав неприятеля пушечным и ружейным огнём, на следующий день Ступишин двинулся к Бешкуку и застал там «татар в превеличайшем собрании», «простиравшемся» по его словам до десяти тысяч человек. Последние, однако, на этот раз были настроены миролюбиво, выслали депутацию, которая, «Признавая себя виноватыми в нонешнем возстании», приписывала это возмущению Мемет-Гирея и просила от предводителей армии помилования. Ступишин велел мятежникам немедленно разойтись по домам, что те и сделали в течение ближайших дней.

Мятеж, тем временем развивался подобно степному пожару: погашенный в одном месте, он вспыхивал вновь в другом. Не добившись каких-либо существенных успехов в нападении на войска, мятежники сделали объектом своих атак караваны украинских чумаков, которые именно в это время – период летней выволочки соли − в большом количестве находились на Сиваше, а также по подрядам возили провиант в крымские военные «магазейны». Подробности этой резни не остались на страницах исторических документов, но из донесения Долгорукова в Петербург явствует, что во время восстания: «более… всех претерпели украинские погонщики» и что «сих нещастных людей весьма много побито» [60]. «Ведомость» о потерях приводит это число – 257 убитых и 36 раненых [61]. Армия потеряла во время мятежа до 150 человек убитыми, почти столько же пропавшими без вести, в основном казаков, обслуживавших почты, которые беспощадно вырезались, бесследно пропадали отдельные солдаты и даже небольшие отряды. В частности, такая участь, по-видимому, постигла отряд егерей поручика Фролова-Багреева в количестве 65 человек (возможно, это была команда, посланная майором Бурнашовым на выручку алуштинского поста). Вероятнее всего, она попала в засаду и погибла. Нападениями на войска и обозы мятежники не ограничивались, не менее важной задачей для них было препятствовать снабжению войск продовольствием, фуражем и водой. Прозоровский сообщает, что выдвинувшись со своим деташементом от Ак-Мечети к Карасубазару, он обнаружил некогда полноводную речку Бурульчу пустой, что, согласно донесениям, произошло от того, что татары запрудили её в верхнем течении [62].

”???”

Кульминационным пунктом татарского восстания стали события в Бахчисарае – ханской столице. Русских войск здесь не было, за исключением небольшой команды для охраны резидента Веселицкого и семейства, находившегося при нём. Узнав о движении Гаджи-Али с флотом к Алуште, резидент предпринял еще одну, последнюю попытку добиться от Долгорукова участия в своей судьбе. «Предвидя, по всем обстоятельствам скорой злонамеренных татар разрыв и нападение», он писал к предводителю 2-й армии с просьбой «подать ему руку помощи присылкою нескольких повозок с упряжкою и конвоем, для препровождения к армии» [63]. Результат был прежним. Предводитель ответил, что «спешит на поражение турок», отрядить войск не может и советовал Веселицкому «уповать на Бога». В течение всех 7 самых напряженных дней мятежа и боёв в ханской ставке царила атмосфера напряженного ожидания. Де-факто русский ставленник Сахиб-гирей находился под влиянием про-турецкой партии и будучи, по выражению Долгорукова…, не мог занять какой-либо определённой позиции. В итоге это оказалось весьма на руку Долгорукову – во время самого напряженного противостояния ханская ставка оставалась спокойной. «Взрыв» произошел, когда он уже не мог ни на что существенно повлиять, но всё же произошел. Утром 24 июля Веселицкий, до этого обставленный внешней стражей, был вызван ханским чиновником «на конференцию». Выехав во дворец с небольшой свитой, Веселицкий обнаружил Бахчисарай, заполненный вооруженными всадниками, намерения которых не предвещали ничего хорошего. И действительно, только въехав во дворец, резидент был остановлен «незнакомым чиновником», который «приложа конец сабли ему в правый бок», приказал «неверному» сойти с лошади. Во дворце его встретили «ханский шталмейстер» Ахтаджи-Бей и тефтердар Каза-азамат-ага, которые от имени хана заявили Веселицкому, что мир нарушен не с их стороны, а со стороны русских, которые якобы разорили село Ени-Салу вблизи Ак-мечети. После чего небольшая свита из семи человек была отделена от Веселицкого, а последний взят под стражу. Вскоре как свита, так и конвой, состоявший из 30 донских казаков, был полностью перерезаны. Мятежники пощадили лишь жену резидента, незадолго до этого разрешившуюся от бремени. Встретиться с ханом резиденту так и не удалось − по словам Веселицкого, последний «знатно предупреждён был его чиновниками выйти через харем, чтобы резидент его не видел». (Роль Сахиб-Гирея в этом выступлении остаётся не вполне ясной, согласно донесениям Веселицкого, хан скорее придерживался «нейтралитета» в развернувшейся борьбе, однако Долгоруков в своих реляциях неоднократно указывает, что хан в ряде случаев лично предводительствовал войсками мятежников [64]). Под конвоем из 20 татар Веселицкий с пасынком и личным секретарём С.Дементьевым был вскоре отправлен через Кебит-богазский перевал в Алушту, в лагерь Гаджи-али-Паши.

Сераскир обошелся с резидентом не в пример более радушно, чем мятежники, оставив его при себе в качестве «почётного пленника». На следующий день Веселицкий был «отведён на Адмиральский корабль… для представления Капитан-Паше, где весьма сурово и гордо принят и немалое поругание слышал» [65]. Лишь на четвётый день после получения известия о заключении мира положение Веселицкого изменилось – из пленника он был превращён в почетного гостя. А через некоторое время отпущен.

Тем не менее, справедливости ради следует сказать, что выступление против русских войск не носило всеобщего характера. Некоторые высокопоставленные Ширинские беи воздерживались от выступлений и даже пытались препятствовать им как, например, карасубазарский судья (кади) Джелял бей, который не только не присоединился к восстанию, но и удерживал от выступлений горожан. В западной части Крыма – в районе от Бельбека до Козлова, судя по всему, никаких выступлений не было вообще, во всяком случае, известные документы ничего не сообщают об этом.

Что касается христианского населения, то оно старалось оказывать русскому командованию возможную помощь. В Крыму действовали многочисленные “конфиденты” армяне и греки, снабжавшие Долгорукова и его генералов ценными сведениями о противнике. Накануне высадки турецкого десанта, ожидая, что он вызовет мятеж недовольного мусульманского населения, русское командование заготовило специально отпечатанные на греческом языке манифесты к христианам с призывом выступить на неприятеля. Эти манифесты, однако, было разрешено пустить в ход только когда “совершенно татары противу наших войск руку подымут” [66], в итоге они так и не были использованы, поскольку их не успели доставить в штаб Долгорукова из Арабатской крепости до окончания боевых действий.

Любопытно, что по окончании этих событий никто из участников мятежа, за исключением взятого под стражу на Керченском полуострове Алим-гирея и нескольких его сподвижников, вообще никакого наказания не получил. Никаких последствий с русской стороны эти выступления не имели и для хана, отдавшего туркам Веселицкого в разряд со всеми дипломатическими правилами. По окончании боевых действий преступления мятежников решено было «предать забвению» для того, чтобы не осложнять отношений новым «союзником» − Крымским ханством.


***


Итоговое сражение этой кратковременной кампании – момент лучше всего описанный в литературе − в последнее время привлекло большое внимание историков. Благодаря архивным разысканиям А. И. Кротова нам известен сегодня рукописный план сражения [67], а также список отличившихся в нём офицеров [68]. Подвергался обследованию (В. Ткаченко) сохранившийся участок поля боя [69], и тем не менее, этот эпизод всё еще вызывает множество вопросов. Точно неизвестен ни состав и количество участвовавших в этом бое войск, подвергается сомнению даже дата сражения. (Достаточно обоснованно выглядит предположение В. Ткаченко о том, что это сражение произошло не 24-го, как считалось ранее, а 23 июля 1774 г.).

Ни Долгоруков, ни прямые участники сражения близ д. Шума не сообщают точного состава отряда Мусина-Пушкина. Из реляции Долгорукова известно, что он состоял из семи батальонов пехоты и некоторого, весьма незначительного количества кавалерии, а также 100 спешенных казак. Попробуем реконструировать его состав, суммируя известные нам данные. В своей реляции Прозоровскому Якоби сообщает, что в его передовой бригаде состояли: два батальона Московского легиона, Тамбовский мушкетёрский полк и егерская команда Колычева [70]. Три батальона находились в резерве, ими командовал генерал-майор В. В. Грушецкий – еще один зять Долгорукова*, − причём один из них был гренадёрским. Поскольку он везде так и обозначается без отнесения к какому-либо полку, вероятнее всего, это тот самый сводный батальон, с которым прибыл в Ак-Мечеть Прозоровский (последний в одной из реляций говорит о том, что в Ак-Мечети он остался с одной кавалерией, значит, батальон ушел с Долгоруковым к Ени-Сале). В списке отличившихся значатся несколько обер-офицеров Селенгинского полка – логично предположить, что оставшиеся два резервных батальона – это и есть оба батальона Селенгинского полка, одного из двух полков, входивших в резерв командующего 2-й армией. (Второй полк Долгоруковского резерва − скорее всего, это был Азовский − оставался с ним в Ени-Сале и в бою непосредственного участия не принимал).


*Подобного рода непотизм был широко распространённым явлением в армии того времени и не вызывал каких-либо отрицательных эмоций. Под началом Долгорукова служили не только оба его зятя (Мусин-Пушкин и Грушецкий), но и его сын.

Итак, структура отряда Мусина-Пушкина выглядела следующим образом: передовая бригада, под командованием Якоби в составе четырёх батальонов и резерв генерала Грушецкого (три батальона). При этом, хотя бригада Якоби и считалась второй, именно на неё были возложены основные боевые задачи. Она, в свою очередь, была организована в две «команды» – одной командовал непосредственно Якоби, она находилась на правом фланге и включала гренадерский батальон московского легиона (подполковник М. И. Кутузов) и егерьскую команду, вторая, находившаяся на левом фланге турецких укреплений под командованием полковника А. Либгольта, состояла из Тамбовского полка и второго мушкетёрского батальона московского легиона (им после отстранения Фон Рудена командовал секунд-майор Шипилов, батальон был сильно потрёпан во время предыдущего боя). Несмотря на то, что команда Либгольта была территориально ближе к туркам, чем команда Якоби, её отделял от противника глубокий овраг, поэтому ей ставилась вспомогательная задача поддержки главного удара, который должен был наносить Якоби, а также прикрытия русских позиций от возможного покушения на них с левого фланга, со стороны дер. Демерджи, где также находился сильный турецкий отряд.

”???”

”«План

Численность отряда Мусина-Пушкина также точно неизвестна. В своей реляции Екатерине II Долгоруков говорит о двух тысячах восьмисот пятидесяти человеках [71], но в письме Потёмкину 27сентября 1774 года он сообщает, что неприятеля разбили две тысячи четыреста «храбрых россиан» [72]. Документы, составленные до и после сражения, не содержат специальных сведений и о количестве артиллерии отряда Мусина-Пушкина, это, скорее всего, свидетельствует о том, что отряд располагал «стандартным полковым набором», в соответствии с которым на каждый батальон полагалось 2 орудия. Из реляции Долгорукова известно, что на вооружении отряда находились 12-ти фунтовые «новой пропорции» единороги. Однако сколько их было – сказать трудно, в то время они только начали поступать на вооружение русских войск в замену прежних 3-фунтовых пушек. Как бы то ни было, огневая мощь семи батальонов была внушительной – 14 орудий намного превосходили огневые возможности турок.

”В.

Турецкая позиция была устроена северо-западнее дер. Шумы (ныне Верхняя Кутузовка). Она состояла из двух 2-х орудийных батарей (всего 4 пушки), которые прикрывали грунтовую дорогу (скорее тропу), ведущую от Алушты через перевал Ангар-богаз в Енисалу и далее в Ак-мечеть в удобном для контроля месте, где дорога спускается в глубокий овраг с ручьём (остатки этой дороги существуют и сегодня, сохранился и каменный мост через балку, построенный, конечно, много позже описываемых событий). От батарей на юго-запад был сооружен «каменный вал», прикрывающий батареи с западной стороны. Почему турки выбрали именно эту позицию? Вероятно, решающую роль сыграло то, что она защищала сразу две дороги на Алушту – со стороны Ангарского перевала, откуда собственно и подошли русские войска, и вторую – через Кебит-богазский перевал на Бахчисарай. Эту коммуникацию, судя по всему, для своих контактов с ханской ставкой считал важной Гаджи Али-Паша (в конце концов, именно по этой дороге ему в лагерь доставили из ханской столицы пленённого «резидента» Веселицкого). В своей реляции Долгоруков называет турецкую позицию «весьма твердой», уточняя, что она располагалась «на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были крутые каменные стремнины укреплены ретраншамента» [73], однако визуальный осмотр скорее позволяет охарактеризовать её как достаточно уязвимую, поскольку западнее её находилась господствующая высота (обозначенная на современных картах как 746.6), которую турки не контролировали. Именно отсюда и наносил главный удар силой части бригады Якоби Мусин-Пушкин. Еще один отряд турок находился в дер. Демерджи на левом фланге (почти в тылу) русской позиции, однако его отделяла от русских боевых порядков глубокая долина.

Численность турецкого отряда Долгоруков определял в 7-8 тыс. человек. Сегодня, понятно, подтвердить или опровергнуть эти данные весьма сложно. Калибр турецких пушек был больше русских. Во всяком случае, неподалёку от места сражения было найдено 18-ти фунтовое турецкое ядро, однако, неизвестно, было ли оно выпущено с шумских позиций или с одной из батарей главного лагеря в Алуште. Как считают специалисты, турецкие пушки устанавливались на неподвижных лафетах, что затрудняло их маневренность. К этому следует прибавить и то, что скорострельность турецкого оружия была ниже русского.

Ход сражения. К позициям атаки русские войска вышли в полночь на 23 июля. Сам этот поход от Ени-салы на расстояние около 30 км. «в самую внутренность гор» был непростой задачей. Дорог, в современном смысле этого слова, в этой части Крыма не было – максимум вьючные тропы, поэтому в своей реляции Долгоруков не слишком преувеличивал, когда отмечал, что войскам пришлось идти дорогой, «лежащей к морю страшной ущелиною», окруженной «горами и лесом, а в иных местах такими пропастьми, что с трудом два только человека в ряд пройти и по крайней мере трёхфунтовые орудия везены быть могут». Что же касается 12-ти фунтовых единорогов, то им открыли путь «на своих раменах» только «войски Вашего величества» [74] …

Условия местности диктовали способ действия русских войск. Поскольку находящегося ближе к неприятелю Либгольда отделял от позиции последнего глубокий овраг с ручьём, Мусин-Пушкин решил наносить главный удар на правом фланге против выстроенной турками «каменной линии». Так как русские войска занимали господствующую высоту, они как бы спускались, прекрасно видя противника. Атака началась, вероятнее, на рассвете канонадой с обеих сторон. «Для встревожения неприятеля» Якоби направил егерскую команду, которую затем подкрепил 50-ю гренадерами. Они и завязали первый бой с противником. Вскоре на неприятеля двинулся и он сам во главе гренадёрского батальона Московского легиона, которым командовал подполковник М. И. Кутузов. На место последнего для поддержания наступления огнём выдвигался сводно-гренадёрский батальон резерва В. В. Грушецкого. Гренадёры подполковника Кутузова были выстроены в каре. При прохождении расстояния до турецкой позиции ему надлежало преодолеть три «рва», скорее всего естественных неглубоких оврага, однако главную проблему, безусловно, представлял жестокий огонь ведшийся неприятелем из-за «каменной линии» и с батарей. Более двух часов потребовалось русским каре, которые, «подаваясь вперед непроходимыми стезями, приобретали каждый шаг кровию» для преодоления расстояния до турецкой позиции. Именно здесь батальон и понёс основные потери, в том числе, как пишет Якоби, «при прохождении среднего рва» был в голову ранен подполковник Кутузов («Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая ударивши его между глазу и виска, вышла на пролёт в том же месте на другой стороне лица» [75]). Контужен был и сам Якоби, под ним убита лошадь, ранен его адьютант. Каре Либгольта поддерживало огнём наступающих с правого фланга гренадёр. Это же делал и батальон сводных гренадер (майор Мейендорф) резерва Грушецкого.

В момент приближения к турецкому укреплению, когда огневая поддержка со стороны резерва и команды Либгольта могла больше вреда нанести наступающим, чем противнику, Якоби отдал приказ последнему «взять неприятеля в штыки». Хотя фронтальная атака батарей была делом рискованным, однако, она сильно облегчалась тем, что масса турецких солдат переместилась на правый фланг для отражения атаки Якоби. 2-й московский батальон Шипилова, «подкрепляемый от Либгольта», переправившись через овраг, штурмовал батареи, одновременно или вскоре после этого достигли линии противника и московские гренадёры, командование над которыми было поручено после ранения Кутузова подполковнику Буйносову (в «Списке отличившихся» ошибочно указано, что в командование батальоном вступил Мейендорф). Противник не выдержал штыкового удара и спешно ретировался, бросив пушки.

Аналогичным образом события развивались и в деревне Демерджи, находившиейся в тылу отряда Мусина-Пушкина, где также расположилась часть турецкого авангарда. «Между тем как» каре Якоби двигалось к турецкому ретраншементу для атаки Демерджи командующим войсками был отряжен майор Преториус с 200-ми мушкетёрами Тамбовского полка и сотней спешенных казаков. Это отряд с уроном для неприятеля выбил турок из деревни.

Во время преследования противник понёс большие потери. По свидетельству Долгорукова турок было «побито» до 300 человек (погиб также и какой-то важный паша). Обычаи русско-турецких войн были чрезвычайно жестоки. Несколько турок, запершихся было в домах дер. Шумы были сожжены вместе с этими домами, что с одобрением зафиксировано в реляции Якоби командованию (турки действовали обычно точно также, более того, Гаджи-али просил пленённого Веселицкого отписать Долгорукову, чтобы «он, предводительства его туркам, кои во время баталии в полон отдаются, приказал головы рубить, чего и он со своей стороны над русскими исполнять подтвердит… чтоб обоюдные ратные люди, устрашась тем, вернее государям служили и до последней капли крови мужествено дрались» [76]). В плен попали лишь три человека – офицер-байрактар и двое рядовых, взято несколько знамен и все пушки. Русские потери составили по данным, сообщенным Долгоруковым в реляции Екатерине, – 32 убитыми и 163 ранеными [77] (по данным «Ведомости о потерях», соответственно 31 и 150).

Разбив передовой турецкий отряд, Мусин-Пушкин, согласно приказу главнокомадующего «Удовольствовавшись одною победою и не вдаваясь с малочислием утомлённых людей в излишнюю отвагу», соединился с Долгоруковым в Енисале и двинулся к Акмечети на «разогнанаие мятежных толп» (вероятно, как считает В. Ткаченко, этому предшествовал «поиск на неприятеля» к Алуште, который не имел существенных результатов). Вскоре после этого (точна дата в документах не сообщается, очевидно это произошло 25 или 26 июля), а именно в тот самый момент, когда главнокомандующий, по собственным его словам, собирался выступить к Перекопу, где «кропопролитные струи потечь были должны», в лагерь Долгорукова прибыли два визирские чегодаря с известием о заключении мира в Кучук-Кайнарджи. Военные действия были, таким образом, прекращены.


***


Отражение турецкого десанта с 17 по 24 июля 1774 года и бои с мятежниками стоили частям второй армии 395 человек убитых (в том числе 2 штаб-офицера и 9 обер-офицеров), 142 пропавших без вести (в том числе 1 штаб-офицер, 4 обер-офицера) и 384 раненых (1 обер- и 11 штаб-офицеров), к этому нужно прибавить еще 257 убитых мятежниками украинских чумаков (36 были ранены) [78]. В целом безвозвратные потери армии составили 537 человек. Что можно сказать на основании этих потерь о напряженности и размахе боевых действий?

Наибольшие боевые потери русские войска в войне 1768 − 1774 годов несли во время штурмов крепостей: в частности при взятии в 1770 году Браилова, армия потеряло 2000 убитыми и ранеными, в Бендерах – 2500 человек, штурм Журжи обошелся в 1000 человек (данные округлены) [79]. В полевых сражениях потери были значительно меньшими. Например, в таком крупном сражении, как битва при Рябой могиле (1770 г.), где участвовало с обеих сторон несколько десятков тысяч человек, русские потери составили всего 46 человек убитыми (турецкие до 400). Победа при Ларге (1770 г.) обошлась в 91 убитыми и ранеными (туркам – в 1000), при Кайнаржи (1773 г.) Вейсман оставил на поле 167 человек (турецкие потери составили до 5000), а Суворов при Козлуджи (1774 г.) – 209 (турки − 1200). Самым кровопролитным из полевых сражений для русской армии был Кагул (1770 г.), где Румянцев потерял убитыми 353 человек и ранеными − 550 [80], а визирь Молдаванчи до 20000. Таким образом, потери в наиболее активной фазе боёв при отражении турецкого десанта в Крыму (18-24 июля) были более высокими, чем средние в полевых сражениях русской армии этой войны и намного более значительными, чем потери 2-й армии в кампании 1771 года при занятии Крымского полуострова. Это обстоятельство свидетельствует о том, что боевые действия в этой «войне после войны» носили весьма ожесточённый характер, и это ставит их если не по значению, то по кровопролитности в ряд с важнейшими баталиями русско-турецкой войны 1768-1774 годов. Относительно возможных последствий этого десанта мы можем говорить лишь гипотетически, поскольку разворачивавшиеся самым грозным образом в июле 1774 года события в Крыму были прерваны пришедшим сообщением о заключении Кучук-Кайнарджийского мира. Это сообщение, радостное для солдат, застало, тем не менее, противоборствующие стороны в состоянии ожидания решающей схватки, т. е. по-сути окончательной расстановки «всех точек над I» на крымском театре военных действий не состоялось (в самом деле, турецкий десант вовсе «не был сброшен в море», как об этом можно прочитать в некоторых популярных изданиях, более того, войска Гаджи-али преспокойно зимовали в Кафе, куда сераскир сошел, хотя и по соглашению с Долгоруковым, но под гром собственных пушек; кроме того, весной 1775 года на ханский престол в Бахчисарае был избран ни кто иной, как организатор этой экспедиции Девлет-гирей)…

Несмотря на то, что в целом в войне 1768 − 1774 годов Османская империя потерпела поражение, данные обстоятельства делают вовсе непростым вопрос о том, как могли бы сложиться события в Крыму, не поторопись турецкая сторона с заключением мира.

Как известно, в османском руководстве были представлены две точки зрения на необходимость заключения мира с Россией. Наряду с теми, кто считал мир необходимым и спасительным для Турции, были и те, кто настаивал (и небезосновательно) на том, что силы России также истощены и указывал на вспыхнувшее восстание Пугачёва, как на реальный шанс выйти из войны без существенных территориальных потерь. Возможный локальный успех, например, на крымском театре, гипотетически мог бы улучшить позиции Турции на мирных переговорах. Могли ли турки реально рассчитывать на него, продлись война еще несколько недель? Или в случае, если бы Гаджи-али Паша не медлил с высадкой, а провёл её несколькими неделями ранее?

”Действия

Ход событий 10 жарких июльских дней 1774 года показывает, что операция по «отвоеванию» Крыма имела определённый замысел, который не был осуществлён, но, всё же опирался на реальную слабость русской дислокации. Гаджи-али сумел создать у Долгорукова впечатление того, что главный удар он будет наносить на Керчь и Ени-кале. Сюда, на Керченский полуостров, была стянута значительная часть войск – 3 пехотных полка, плюс 2 находились в непосредственной близости, в районе Керченского перешейка. Если бы удалось отрезать эти силы от разбросанных по территории полуострова других русских постов, то задача продвижения Гаджи-али на Бахчисарай и Ак-Мечеть после высадки в Алуште существенно бы облегчалась. Собственно, именно эту цель преследовало разжигание мятежа именно в районе Старого Крыма, захватив который можно было бы перекрыть основные дороги, связывавшие Крым с Керченским полуостровом, а также на Керченском полуострове (восстание Адиль-Гирея). В случае большей расторопности Мегмет-Гирея, и без того расстроившего всю коммуникцию Бузлыкского ретраншемента со ставкой и командующим Крымским корпусом, последствия могли бы быть гораздо более серьёзными. Долгоруков, когда негодовал на несанкционированные действия фон-Рудена, вполне понимал, что может случиться, если отдельные русские деташементы окажутся в изоляции друг от друга.

Трудно сказать, в чем точно заключался основной стратегический замысел Гаджи-али Паши. Скорее всего, в его планы входила не столько попытка нанести поражение основным силам крымского корпуса, сколько закрепиться на части территории Крыма (например, в горной его части), захватить Бахчисарай, утвердить там нового хана, который дезавуировал бы все раннее установленные договорённости с русскими, имевшие столь большое значение на мирных переговорах между Османской империей и Россией (о том, что Долгоруков догадывался о чём-то подобном, свидетельствует его намерение двигаться после шумского боя именно к Бахчисараю). Отчасти Гаджи-Али удалось реализовать свой план. По-сути, побережье от Балаклавы (исключая этот пункт) до Судака так или иначе оказалось под его контролем, поскольку русские посты покинули все пункты на побережье, и Прозоровский отдал приказ об оставлении Судака, однако из-за того, что посыльные не смогли доставить его по назначению, майор Деев остался со своими егерями в Судаке. Захват резидента Веселицкого фактически означал то, что ворота Бахчисарая открыты для «освободителя татар от неверных». В количественном отношении русские войска намного уступали соединённым силам турок и татар. Даже если считать, что у Гаджи-али было 25 тыс. войска, это в два с половиной раза больше, чем численность Крымского корпуса, а к этому числу следует прибавить еще не меньшее количество восставших татар. Решающее превосходство русских в артиллерии здесь могло оказаться недостаточным. Действительно, русские силы в количественном отношении всегда существенно уступали турецким и, тем не менее, одерживали победы. Однако что бы могло случиться на относительно изолированной территории Крыма в условиях широкомасштабного мятежа в тылу, сказать не так-то просто. В общем, судя по всему, именно на все эти факторы и надеялся Гаджи-али Паша, и этот расчёт, как показало реальное развитие событий, оказался тщетным. Основными причинами для этого послужили следующие обстоятельства:

- фатальная медлительность Гаджи-али с выступлением и затем с развёртыванием своих сил;

- недостаточная согласованность между ним и мятежниками. Гаджи-али, насколько нам известно, настаивал на превентивном выступлении в Крыму, в реальности же татары выступили позже, когда высадка уже была произведена. В результате из Бузлыка к Ак-мечети были пропущены главные русские контингенты Якоби и Прозоровского − те самые пять батальонов, которые сыграли ключевую роль в шумском сражении. Необходимо отметить, что турки и татары вообще с недоверием, если не со скрытой враждебностью относились друг к другу. Многочисленные турецкие источники свидетельствуют о том, что турки считали своих союзников предателями. Гаджи-али даже предлагал Веселицкому «истребить весь род татарский» для того чтобы он не мешал установлению нормальных отношений между двумя империями;

- напротив, Долгоруков и его генералы действовали быстро и решительно. Командованию 2-й армии удалось сконцентрировать ударную группу войск на главном направлении, при этом оставалась возможность ее усиления, поскольку существенная часть войск армии только готовилась для вступления в Крым;

- наконец, следует учесть общее превосходство вооружения, тактики и выучки русских войск в сравнении с противником.

Имела ли какое-либо значение эта «война после войны» в процессе обретения Россией выхода к Черному морю? Положительный ответ на этот вопрос очевиден. Молодая империя продемонстрировала как Порте, так и, прежде всего Крымскому ханству, что будет бороться за свои приобретения весьма решительно. Неуспех экспедиции Гаджи-али Паши стал причиной того, что турки в следующей кампании 1787 − 1791 годов уже больше не предпринимали серьёзных попыток десантироваться в Крым.



1 Еще в начале ХХ в. исследователями отмечалось, что в наиболее фундаментальной работе, посвященной этой войне (Петров А.Н. Война России с Турцией и польскими конфедератами с 1769 по 1774 г. - Т. 1-5. - СПб., 1866-1874.), остающейся таковой и по сей день, эти события описаны неверно.
2 Справка о бое под Алуштою в 1774 году //Фонд А.Л.Бертье-Делагарда в Центральном музее Тавриды. КП-23050/Д-8765 (Далее: Справка…).
3 Андреев А. Князь В.М.Долгоруков-Крымский. Документальное жизнеописание. Историческая хроника ХVIII в. М., 1997
4 Записки генерал-фельдмаршала князя А.А.Прозоровского. 1756-1776. М., 2004
5 Андреев А.Р. Указ.соч., с.109
6 Там же, с.110
7 Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. М. 2005, т. 2, с.130
8 Справка…
9 ГААРК, ф.535, оп.1, д. 848
10 ГААРК. Ф. 535. Оп. 1. Д. 961. л. 21, об.
11 Записки,.. с. 574
12 Приложение №8 // Справка о бое под Алуштой…
13 Приложение №9 // Там же
14 ГААРК , ф.535, оп.1, д.848, лл.6-6 об.
15 Подсчеты сделаны на основании «Ведомости оставленной артиллерии в местах на зиму 1773 г. Крымского корпуса». ГААРК , ф.535, оп.1, д.848, лл.2-3
16 Приложение №6 // Справка…
17 ГААРК. Ф. 535. Оп. 1. Д. 961. С. 20. Это также преувеличенные данные, сообщавшиеся по тем же причинам, что и русские.
18 Андреев А.Р. Там же, с. 344
19 Материалы для истории Новороссийского края. Возмущение татар // ЗООИД, т.8, 1872, с.190
20 Смирнов В.Д. Указ. соч. с 130
21 ГААРК. Ф. 535. Оп. 1. Д. 961. С. 20.
22 Материалы…, с.190
23Андреев А.Р., Там же, с. 344
24 Широкорад А.Б. Адмиралы и корсары Екатерины Великой. М., 2006, с.147
25 Записки.., с.571-572
26 Ткаченко В. Об уточнении некоторых вопросов по сражению при д.Шума // Military Крым, № 10, 2009, сс.39-56
27 Записки…, с.580
28 Там же
29 Сумароков П. Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду. Ч.2, СПб, 1805, с.203-204
30 Ялта и её ближайшие окрестности. Справочная книжка. Ялта, 1897, с.6
31 Паллас П.С. Набюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествм русского государства в 1793-94 годах. М., Наука, 1999, с.82 (Перевод этого труда, собственно, и был сделан Бертье- Делагардом)
32 Справка…
33 Андреев А.Р. Там же, с.298
34Там же.
35 ГААРК , ф.535, оп.1, д.848, лл.2-3
36 Записки.., с.583
37 Материалы.., с.190
38 Приложение №5 // Справка…
39 Там же
40 Записки, с. 585
41 Андреев А.Р. Там же, с.298
42 Записки.., Там же.
43 Смирнов В.Д. Там же, с. 130
44 Андреев А.Р. Там же, с.334
45 ГААРК, ф. 535, оп.1, д.861 лл. 29-32
46 Там же, л.24
47 Андреев А.Р, с.332
48 Ведомость о убитых, раненых и безвестно пропавших военных чинах… // Справка…
49 Записки.., с.586
50 Там же, с.587
51 Там же, с.594
52 Там же, с.601
53 Андреев А.Р., Там же, с.299
54 Андреев А.Р. Там же, с.335
55 Записки.., с. 604
56 Приложение №4 // Справка…
57 Записки.., с.605
58 Там же, с.606
59 Записки.., с.601
60 Андреев А.Р., с. 303
61 Ведомость…// Справка…
62 Записки..,с.609
63 Андреев, с.335
64 Андреев А.Р., Там же, с. 296
65 Там же, с. 342
66 Записки.., с.593
67 План атаки против турок, вышедших на берег при деревне Алуште, российскими воисками, под командою генерал-поручика графа Мусина-Пушкина, июля 24 дня 1774 г. РГВИА, ф.464, оп 1, д.39, л.1
68 ГААРК, ф.535, оп.1, д.843, лл. 67 об-68
69 См.: Ткаченко В. Об уточнении некоторых вопросов по сражению при д.Шума // Military Крым, № 10, 2009, сс.39-56
70 Записки.., с. 597
71 Андреев А. Р. Там же, с.296
72 Приложение №6// Справка…
73.Андреев А.Р. Там же
74 Андреев А.Р. Там же, с.294
75 Там же, с. 296
76 Андреев А.Р. Там же, с. 341
77 Там же, с. 296
78 Ведомость…// Справка…
79Керсновский А. История русской армии 1700-1881. Смоленск, 2004, с.110
80 П.А.Румянцев. Документы, с. 344-345

[dvn]

Что касается христианского населения, то оно старалось оказывать русскому командованию возможную помощь. В Крыму действовали многочисленные “конфиденты” армяне и греки, снабжавшие Долгорукова и его генералов ценными сведениями о противнике. Накануне высадки турецкого десанта, ожидая, что он вызовет мятеж недовольного мусульманского населения, русское командование заготовило специально отпечатанные на греческом языке манифесты к христианам с призывом выступить на неприятеля. Эти манифесты, однако, было разрешено пустить в ход только когда “совершенно татары противу наших войск руку подымут” [66], в итоге они так и не были использованы, поскольку их не успели доставить в штаб Долгорукова из Арабатской крепости до окончания боевых действий.

В свете этого, непонятно зачем было выселять потом греков старожилов Крыма в Приазовье, при этом оставлять новозаселенных Архипелагских.

Сообщение отредактировал dvn - 4.1.2014, 3:50

[ВИК]

В свете этого, непонятно зачем было выселять потом греков старожилов Крыма в Приазовье, при этом оставлять новозаселенных Архипелагских.

А их никто не оставлял. Архипелагских греков переводят на поселение в Крыму после присоединения Крыма т.е. с 1783 года. Кто бы до того мог их селить на территории по сути чужого государства?

[Роберто Паласиос]

А их никто не оставлял. Архипелагских греков переводят на поселение в Крыму после присоединения Крыма т.е. с 1783 года. Кто бы до того мог их селить на территории по сути чужого государства?

А где тогда анхипелагские греки болтались с окончания первой русско-турецкой в 1774 г. до 1783 г.?
В Крыму у России была уже собственная Керчь и Еникале.

[ВИК]

А где тогда анхипелагские греки болтались с окончания первой русско-турецкой в 1774 г. до 1783 г.?
В Крыму у России была уже собственная Керчь и Еникале.

В Кафе и Еникале стояли военные подразделения. Не на поселённой основе. Керченских христиан не выселяли. А искомые греки сосредоточились сначала в основном в Таганроге. Хотя археология подсказывает намёками, что они отдельными группами, возможно, болтались ещё в паре мест: в Харьковской округе и в вост. Поднестровье. Есть характерная деталь нац. костюма - пояс. Собственно греческие пряжки того периода, неплохой маркер. http://fotki.yandex.ru/users/owen1141952/view/522327/?page=0. Подобные (в бронзе) попадаются в указанных районах.

[konstantyn_lvk]

А искомые греки сосредоточились сначала в основном в Таганроге. Хотя археология подсказывает намёками, что они отдельными группами, возможно, болтались ещё в паре мест: в Харьковской округе и в вост. Поднестровье.

Как раз сначала архипелагские греки были размещены именно в Керчи и Еникале. Затем часть самовольно перебралась под Кинбурн, а в 1776 г. войску разрешено по желанию селиться в районе Таганрога. Массово они стали туда перемещаться когда именно в Таганроге в 1779 г. была размещена штаб-квартира формируемого Греческого полка. Выше давались ссылки на историографию вопроса

[ВИК]

Как раз сначала архипелагские греки были размещены именно в Керчи и Еникале. Затем часть самовольно перебралась под Кинбурн, а в 1776 г. войску разрешено по желанию селиться в районе Таганрога. Массово они стали туда перемещаться когда именно в Таганроге в 1779 г. была размещена штаб-квартира формируемого Греческого полка. Выше давались ссылки на историографию вопроса

Спасибо за уточнение по сути. После войны их доставили в крайние пределы Российской юрисдикции. Дальше их вопрос на некоторое время завис. Я правильно понимаю ситуацию? Их в Крыму в 78-79-м никто не специально не оставлял, как Керченских и Кафинских. А ЮБК (основная масса), и заодно Центр и Запад-Юго-Запад, выселялись целевым решением.
Остаётся отметить, что для обеспечения этого решения использовался именно соответственно зарекомендовавшийся Суворов, очень своевременно сменивший Прозоровского.

[konstantyn_lvk]

Спасибо за уточнение по сути. После войны их доставили в крайние пределы Российской юрисдикции. Дальше их вопрос на некоторое время завис. Я правильно понимаю ситуацию? Их в Крыму в 78-79-м никто не специально не оставлял, как Керченских и Кафинских. А ЮБК (основная масса), и заодно Центр и Запад-Юго-Запад, выселялись целевым решением.

Смысл ситуации в том, что между учрежденным в 1775 г. Греческим (албанским) войском из архипелажских выходцев, специально размещенным именно в Керчи/Еникале, и вопросом с местным греческим населением Крыма во вт. пол. 1770-х не было никакой связи. Повторюсь, в специальных работах по данным выше ссылкам обе темы рассмотрены.

Почему "подобным"? Суворов "уже" зарекомендовал себя надёжным исполнителем, которому можно было поручить любую задачу, зная что она будет выполнена в лучшем виде. На случай вероятных осложнений оптимальная кандидатура. Ему всё-равно было кого давить - поляков, пугачёвцев, или турок... И без разницы кого выселять - христиан, татар, или кого там поручат... Прозоровский имел своё мнение и просаботировал прямое указание Румянцева начать подготовку к выселению христиан, предпочтя сдать командование корпусом, но не действовать во вред интересам Отечества, как он их понимал. Пятая колонна в Крымском ханстве по его мнению России была необходима. А уж если выселять - то не христиан, живших там издревле. Но рассуждающий командующий - это не то, что обычно нужно замыслам действующей власти.

Бедная "действующая власть" Российской империи второй половины XVIII в. - каждый командующий имеет собственное мнение об интересах своего отечества, кто пугачевцев давит отказывается, кто христиан выселять не хочет, кто за права турок и поляков радеет. Все рассуждают и в гробу видали высочайшие рескрипты. Приходилось одного не рассуждающего Суворова, который "книжек не читает и мнений не имеет"(с), туда-сюда по рубежам империи гонять.

[ВИК]

Смысл ситуации в том, что между учрежденным в 1775 г. Греческим (албанским) войском из архипелажских выходцев и вопросом с местным греческим населением Крыма во вт. пол. 1770-х не было никакой связи.

Что-то мы об одном и том же, да так по разному, что недопонимание право...

...специально размещенным именно в Керчи/Еникале...

Такое утверждение требует ряда оговорок и всё равно не будет прямым отражением ситуации. Как бы оказались они не только в Таганроге но и в Сев. ПЧМ западнее Днепра? И, повторюсь, вплоть до Харьковской области, где встречаются их следы, если бы были только

именно специально размещенными в Керчи/Еникале...

?

По Ходееву - для общего ознакомления с темой вполне нормально. Конечно есть спорные места и ошибки. А у кого их нет?

Бедная "действующая власть" Российской империи второй половины XVIII в. - каждый командующий имеет собственное мнение об интересах своего отечества, кто пугачевцев давит отказывается, кто христиан выселять не хочет, кто за права турок и поляков радеет. Все рассуждают и в гробу видали высочайшие рескрипты. Приходилось одного не рассуждающего Суворова, который "книжек не читает и мнений не имеет"(с), туда-сюда по рубежам империи гонять.

Ну вот... Опять мы об одном и том же, и так по разному...
Ну что ж. Наверное будет к слову. О том, что Прозоровский не только наблюдал и думал, но и влиял на принятие решений "бедной действующей власти", ну например по судьбе Запорожской сечи, свидетельствуют его записки. Смотрим какую характеристику он даёт запорожцам - овеянному старательно наводимой романтической тенью любимому детищу незалежной окраины (без купюр и комментариев):
«24-го [июня 1770 г.] перешел до речки Сериголь, имея в команде своей два почти запорожских войска. Не применул я узнать обстоятельно образ его состояния. Сие мне тем удобнее было, что я сумел сыскать з кошевом и в других старшинах откровенную доверенность. Приобредши такое об них познание почел я за нужное примечания свои положить на бумагу, потому что я подробного об них описания нигде не читывал. Такое описание послал я 25-го числа при письме моем к графу Чернышеву. Я его по вышеписанным причинам за нужное почитаю и теперь присовокупить.
«1-е. Земля их имеет положение ниже Старой Линии по обеим сторонам Днепра с присвоенными в нынешнюю войну от Ново¬российской губернии, в длину от Бахмута до реки Буга - до 600, а в ширину от устья Буга до Старой Украинской Линии 350 верст.
2-е. Граничит она с войском Донским, Слободскою и Новороссийскою губерния-ми, от стороны турецкой с Очаковской и нынешнего нашего союзнаго Крыма земля-ми. А против Кубани по Азовское море по оной границе с открытой стороны заведены ныне вновь российские крепости, яко то Таганрог, по рекам Берд, Конской и при устье Московки, а от Очакова - Екатерининский шанец.
3-е. Места имеют они изобильныя реками, лесами и плодородною землею. Пользуютца великими доходами от скотоводства. рыбными ловлями з Днепре и при морских заливах, на устье рек Кальмиуса, Берды и близ Очаковского лимана и за оном по договору с турками за отпущаемыя ими в Очаков лес и дрова.
4-е. В мирное время имеют комерцию от Сечи по Днестру чрез Очаковский лиман Черным морем купеческими, наемными у турков, кораблями в Царьград и далее на Белое море отправляя туда по-лучаемые товары из польской Украины, Малой России и из разных мест, граничащих с ними, железо, говяжье и овечье сало, полотно, хрящ, пеньку и канат. А оттоль вывозят мыло, сафьяны, мишины, хлапчатую бумагу, турецкия материи, виноградное вино, лимонной сок, деревянное масло и разную бакалею, то есть изюм, винные ягоды, лимоны, сарочинское пшено кофе и разных родов орехи.
5-е. Поставляют хлеб пшеничной и так¬же из вышеписанных потребныя вещи в Крым и в Очаков. И имеют торговлю с турками и татарами продажею им довольного числа разного рода, как на их степях, так и в украинских местах доставляемых диких зверей. А из Крыму вывозят соль, так же вино и бакалею.
6-е. Продают оныя вывозимые товары и меняют на те отправляемые ими, а так же и на горячее вино в Малороссии и польской Украине промышленникам.
7-е. Получают знатную сумму от купцов, поставляя на судах от Сечи разные товары по Днепру в Очаков и Кинбурн. А также и оттоль с приходящих кораблей, ибо иногда случается, что оныя в сухменное время очаковским лиманом выше устья Буга в залив, называемой Козей, днепровскими порогами не проходят без облехчения , с них на лодки.
А случается притом часто, что турки с купцами и договоры имеют поставлять товары до Очакова, а не до Сечи.
8-е Збирают они с купечества не меньше половинной части против таможенных сборов под видом не яко учрежденной от них тарифы, но будто бы за перевоз войсковыми лодками или за мост на сухом пути чрез реки, а также и за безопасность в пути от их людей, которую делают они посредством отряжения к провождению идущего обоза, одного казака с войсковым перначем, или булавой, а большей части с прилепленною на бумаге войсковой печатью. Сие они так точно наблюдают что хотя бы сего конвоя кто не требовал, но они ему дают, ибо за оной должно расплатитца непременно по точности их установления.
9-е. Что касается до числа Запорожцев, то прежде всегда считалось военных ; людей 40000, но вместо того весьма их было мало и действительно вооруженных и исправных. От собственного своего имущества казаков никогда бы боле в онных выехать не могло, сверх остающихся у присмотру домов, как тысяч до пяти. А также и пеших казаков не более быть может, как: тысячи ж четыре. Должность пехотного отправляет у них в пехоте всякой, не имеющий ремесла и пропитания и убегающий работы бродяга за заплату из казны в год двенадцати рублей жалованья и провианта. А ныне оные Запорожцы имеют людей всякого звания тысяч до ста, ибо они в ныне продолжающююся войну вновь населили и беспрестанно населяют убегающих от службы и подати из Малороссии, из Новсроссийской и Слободской губернии по обеим сторонам Днепра до Старова и Новова кондаков, против Елисаветградского и Молдавского полков впереди старой линии и по рекам Самаре, Орели и по Кривому Торцу. Более двадцати тысяч дворов с фамилиями, коими людьми они себя достаточно подкрепили и могут войска поставить конных и пеших безнужно тысяч пятнадцать. И ныне у них службу отбывают в походе конную все почти женатыя. Не служащия же домовые люди обращены в подданство расчислением на содержание сорока куреней, от которых старшины знатным образом полнят свои карманы. Ибо у них курень называется так, как бы полк, а все люди, записанныя во оном, только числятся, а живут в разных местах и довольствуются всяк своим. Следственно и расходу больше быть не может, как только тот курень починить, снабдить теплом и кормить живущих в нем несколько сторожей.
10-е. От службы их военной, как от конных, так и пеших в регулярном войске польза только та, что умножается счет. И в протчем помощь от них весьма мала. Но и то вид сей военных людей отправляют они во время только одной компании на несколько месяцев, а всегдашнюю службу нести без ращоту своих выгод они непривычны. Относительно до попечения скопирования в зимнее время земли и протчих нужд в войне встречающихся, то они их снести не могут, так как другия военныя люди или донския и малороссийския казаки. А наипаче, отделясь от своего гнезда, они даже и той последней помощи не делают, чтоб на собственных их землях посты содержать. Им сего никогда не вверяют.
11-е. Народ сей отечеству никаких податей не плотит, кроме вышеписанной службы. Пользуется такою по их прихотям вольностью и выгодами, каковых ни одна земля между устроенными державами не имеет
12-е. Закона и учреждения никакого у них нет. Приемлют на себя, чтоб быть по-винными одной только высочайшей, когда к ним особливо написана будет, ИМПЕРАТОРСКОЙ грамоте. А в протчем касающегося до них, как по военным, так и гражданским делам, исполняют тогда, когда они ласковостью бывают увенчаны, хотя бы приказание было и от высоких чинов, ибо они всякия государственныя учреждения щитают для себя не принадлежащими.
13-е. Начальник у них кошевой атаман. Он по их обыкновению должен быть грамоте незнающей и зависящий от общественного выбора. Но однако ж сей выбор ныне согласием старшин пресекся.
14-е. Главная в правительстве их министерия та, что во оном обществе кто только возжелает препроводить по воле своей несколько дней своего века и записался в казаки, то хотя бы он рожден и воспитан был разумно, должен учитца суровости и невежества во всех поступках и казатца свету, что их сердца, смешанныя с сущею простотою и всегдашним хмелем, ничего не устрашатца и никаким собственным интересом ни к какой повинности не привязаны, кроме доброй своей ко всякому делу воли. И тем самым начальники сего войска, обучившиеся сему ремеслу, утверждают, что ни з чем они не властны, когда к чему не преступит чернь, называемая ими товариществом, и, что принадлежит до сего их товарищества, то оное и в самой вещи наполнено невежеством и слабостью к пьянству. И по простоте своей природы без этой их старшинской внушаемой науки довольно глупа. Но однако ж в самой вещи столько повинны и порабощены, что послушания такового в разумном и распоряженном народе бывает не везде. Да и нельзя не быть по их обыкновению потому, что хотя бы и малейшая противность примечана за кем была, властен кошевой атаман без всякаго суда, да хотя б и без вины, не ответствуя никому, приказать лишить жизни. А в сущем деле оное только в предмете к пользе одних своих алчных интересов, почерпающих между внушенную простотою своей черни. Ибо нередко случается, что те же старшины, казавшияся в Сечи запорожской ничего не понимающими, побыв несколько из бедного студента, выезжают в Малороссию с хорошими капиталами и происходят в чиновники. А с тем чином вместо того, что он в Сечи запорожской не знал грамоте российской вдруг рождаются и другия науки.
15-е. Всякой у них начальник за продерзость в малейшем хотя воровстве или приметя в волокитстве за женским полом, во¬лен того преступника лишить всего имущества в собственной свой карман какого бы то капиталу он ни был и никому за то не ответствует. А кольми паче в волокинстве хотя б виновной и без прилики приведен был, всячески стараясь найтить истину его прегрешения, сему наказанию подвергают. О чем находящиеся при старшинах письменныя, кои генерально из Малороссийских школьников у них бывают в писарях, не про¬пускают времени усугублять своего попчения в надсматривании за богатыми казаками, обходя однако бедных.
16-е. Места те, которые граничат с Запорожцами никогда в желаемой порядок приведены и успокоены быть не могут. Они соседей своих устроенных порядком разоряют беспрестанно, делают набеги, отнимают близ их лежащую землю с населенными людьми. И разными оныя старшины алчнос-тями к прибыткам приобретают из них свои интересы, как такия люди, которыя для того только и жертвуют своим состоянием сему образу гнусной жизни, чтоб, успев нажитца, выйтить скорей в тот край, где единоземцы его в жизни своей чувствуют спокойство и благоденствие. Какого бы рода и звания ни был человек, увольненной ли отколь или беглец, они его принимают, а в соседственных с ними местах простой народ подговаривают и тем делают в податях и в службе государевой подрыв. И чрез то никакого основательного и крепкого во оных соседственных с ними местах учреждения в рассуждении побегов и скрывалища беспрепятственного сделать невозможно, а юношество из молодых, несовершенного разума людей сколько обманом, а иногда увозят при удобном случае и неволею. Нередко случается, что достаются им в добычу и благородных людей дети, имеющие начала в науках. И вместо того, что из таких можно б было от которого ожидать, что возросший с летами его разум полезен бы был обществу, то у них, как по молодости своей немогущий проникнуть того старшинского притворного обращения которыя пьяницами и непонятными никогда не бывали и в самой вещи приучаются между сим обществом невежеству, и пьянству. Словом ни одно войско регулярное пройтить по их земле никогда не может, чтоб они его не убавали своими подговорами и принятием беглецов.
17-е. Говорят при том запорожкия старшины, что у них в войске разного рода есть иностранныя люди и наполняют его со всех сторон. Но однако ж великого бы им труда стоило естьли б оне во всей своей земле отыскали несколько человек прибегающих к ним иногда армян, греков и жидов. Да могут похвалиться, что чрез нынешнюю войну ниже Старого Кондака и Днепра населили село волохов. А впротчем, как сами оне старшины, так и все их казаки населившиеся суть природныя российского престола, а некоторая часть есть в числе оных из польской Украины.
18-е. Род сей в правительстве их секты весьма хитр, проницателен и осторожен в рассуждении своих интересов, сопряженных с таковою вольностью, чрез которую не дают они никому во оных отче¬та, прилежно пекутся всячески, дабы оная не подвергнулась законам своего отечества и власть их во оных беспредельная не ограничена была порядком.
19-е. И потому не довольно внутренныя свои прибыли, но и весь оной шар земли обращаться стараются в неизвестность и неполезность ни на какое обществу распоряжение.
20-е. Один генерал в 1763 году по бытности своей в Украине послал к ним с просьбою, чтоб несколько товаров из Сечи сплавить в Очаков Днепром. Однако они -держась своей осторожности, не преминули упредить, дабы такия люди дороги к ним впредь не накладывали и те товары на камень, которой лежит в Днепре, ниже речки Рогачика у урочища называемого Носаковская плавня, покрытой водою к крымскому берегу на большой лодке посадили
А их запорожския не довольно лодки, но и турецкия большия корабли всегда приходят благополучно. А доказывает сие то,что в нынешнюю войну, когда турецкая флотилия вошла в Днепр и запорожцы их выгнали, то разбитой при том сражении один корабль выше Шенгиренского ретраншемента, против урочища Виливах и ныне лежит и виден. И хотя оной небольшой величины, однако ж на нем было с военными людьми девять пушек. Но были ж в той флотилии конечно и больше.
21-е. А при том Запорожцы не забывают смотреть и на обстоятельства политическия и по оным себя размерять, когда им прибавить или убавить своей смелости говорить о своем обществе и утверждать оное от самодержавной власти. И знают время, когда им что-нибудь предприять, например.
22-е. Как скоро нынешняя с Портою Оттоманскою война открылась, то Запорожцы тотчас в совете своем положили все селении, лежащие от устья Самары до реки Конской по рекам Волчей, Терской, Сухим и Мокрым Ялам по Торцу и Кальмиусу, сжечь, а некоторыя оставить без жителей. Что того ж времени и исполнили. Селение в устье Кальмиуса, где было дво-ров до пяти сот и церковь, сожгли, а жите-лей всех согнали к усть Самаре и к Сече запорожской. А то же самое сделали и с живущими при Днепре, ниже Сечи запорожской, к реке Бугу и к Елисаветградской провинции. Но что ж бы из сего заключать? Естьли согласно говорить с запорожцами, то можно сказать, что они сделали хорошо, дабы их люди, живущие в разных местах по их зимовникам не сделались неприятелю жертвою. Но естьли ж посмотреть в последующия потом с Новороссийскою губерниею их обращение, то конечно увидеть можно: не было б тогда у запорожцев на уме, чтобы вправо к Елисаветградской провинции, а влево к старой линии и до Бахмута татаре очистили им земли по их батыреевой грамоте, по которой они имеют дело с Новороссийскою губерниею.
23-е. Сие доказывает то, что естьли б запорожцы в охранение отечества своего границ войска своего в одно место не сбирали а оставили бы хотя по малой части при реках у устья Московки к вершинам Волчей и посреди реки Кальмиуса, а в правую сторону к устью Буга и к устью реки Синю-хи, то татарам проходить бы было трудно или по крайности сведан бы был неприятель о поколь собрались бы российския войски оного преследовать. А им отделять от себя опасности не было никакой в рассуждении свободной ретирады к российским границам. Но вместо оного, увидя напоследок, что татаре, ворвавшись в границы Новороссийской губернии, большого вреда не сделали и селения оной остались в своей силе, запорожцы подобно татарским набегам вдруг оставшиеся селения, по откомандировании полков, начали отнимать. И отняли от Новороссийской губернии земли с населенными людьми от Елисаветградской провинции с служащими Донецкого полку пикинерами по реке Орель, а от вершины оной по старую линию, а также и от Изюмской провинции. И желали сие отнятие самым хитрейшим образом, как скоро пошлют команду которое селение отнимать, то в то ж время отправят депутата в Петербург с просьбою, что они обижены от Новороссийской губернии.
24-е. Не удовольствуясь же тем отнятием сел и деревень и обнадежив себя, что им была в том удача вдруг против городов Бахмута, Тора и Изюма и близ самой старой линии и против полков пикинерных Донецкого и Елисаветградского и гусарского Молдавского в виду тех селений поделали полковые избы, называемые ими, Запорожцами, поланками. И в самую тягость народную, как обыкновенно во время военное случается, начали накликать вольность, обещавши приходящим к ним людям на два года льготы. Почему в один год накликали и населили прежде упомянутые, дворов более двадцати тысяч, слободы действительно из жителей Новороссийской губернии и частию из Малороссии и Слободской губернии.
25-е. Когда же успели Запорожцы отнять земли и сделаться Новороссийской губернии так близкими соседями, то завели беспрестанную и конечно вседневную ссору и чинят великия разорении, грабят: беспрерывно, отгоняют скот, умерщвляют людей, жгут селении и лишают хлебопашества и единственно только для того, чтоб люди к ним переходили, а землю, на которой они обитают, оставляли впусте, дабы и оною им впредь воспользоваться.
26-е. Теперь запорожцы населя на отнятых землях против всей Новороссийской губернии, зачав от Молдавского полку до реки Донца и Слободской губернии, против Изюма, Тора, а также и против Бахмута великия слободы, заграждают свои пустыя, впереди оных лежащие земли, теми поселянами зеликия степныя места от Самары и от Кальмиуса до Азовского моря, по реку Конскую. А от Елисаветградского и Молдавского полков до Днепра оставляют впусте, в намерении, чтоб той пустой и не объятой ими земли было всегда у них много ко удобности той, чтоб было где в случае скрыть им что-нибудь встречающееся.
27-е. Ныне они, утвердя свои границы, самовластно ведут министерию своими просьбами об отдаче им земель по их Батыревой грамоте (коей они подлинной, как я слыхал, не имеют, а пользуются копиею, полученною Малороссийского Миргородского полку в местечке Сарочинцах от какого-то старшины), чтоб всю Елисаветградскую провинцию свесть и им отдать, а такжке земли от устья реки Орели по Донец до донских селений. В которую дачу входят города Тор, Бахмут с принадлежностьми, а также и Бахмутской гусарской полк. Готовят же просьбу и об отставлении новозаведенной при реках Московке, Конской и Бердах линии, пс-елику по оной делаются крепости на их землях и они чувствуют утеснение и прилежно пекутся, дабы их границы были соединены с Донским войском.
28-е. Словом маленькой сей кусок земли приметен должен быть относительно до общества. А оной, наверное, не такое в самой вещи по нынешнему их положению и жизни, как об оных заключают по их виду.
29-е. Прежде Запорожцы были бедны, а ныне все они богаты и подчиненные их-при-зязаны ко всякой повинности. Где прежде у них были хутора, там ныне распространились великия селении и живут домами, имеют жен. детей, хорошее скотоводство и промыслы.
30-е. Старшины это правда, что не женаты. Однако ж своими великими економиями также подвергают себя а случае какого об них учреждения всему, что бы ни случилось повиновению. А простых, бродяг, кои до сих времен, часто по несогласию старшин за начальнические места делали между собой драки подобныя бунтам, ныне немного. То их те же самыя женатыя казаки усмирят. Да хотя б оного взброду тысяча какая и разошлась, то оное ничего не значит.
31-е. В заключение же скажу, что хотя министерия запорожских старшин велика и удачлива, однако ж и то самое неоспоримо они знают, что в случае нехотения их оставлять далее на такой ноге исполнят они как бы всякой верноподанной».
После такой записки судьба таковой Сечи очевидна и понятна.