Пленение генерала Тучкова Опции

[Eman]

Найдена точная информация о французском военном, пленившим генерала П. А. Тучкова-3го в бою у Валутиной Горы, 19 августа 1812. Им оказался лейтенант 12-го линейного полка Великой армии 1-го армейского корпуса маршала Даву, Теодор Этьен (1776-1837). На следующий день, 20 августа, лейтенант Этьен был повышен в звании до капитана; 21 августа его имя было занесено в списки на награждение кавалерским орденом Почетного Легиона.
В июле 1813 Этьен так же получил офицерский орден ПЛ; уволен в отставку в июне 1814 г.

Je suis avec respect

[VANDERHOFF]

Произведен за это в подпоручики.
Нет, не был. Это французы его "повысили".
А Вольдемар (Владимир Иванович) фон Левенштерн уверяет, что он ударил Бонами саблей по голове.

Это уже наверно за оврагом, когда его вели к Кутузову, за то, что не Мюратом оказался.. и что наврал..

[Александр Жмодиков]

Это уже наверно за оврагом, когда его вели к Кутузову, за то, что не Мюратом оказался.. и что наврал..

Левенштерн уверяет, что это происходило прямо на батарее - по его словам, это он чуть не взял Бонами в плен, но его оттеснили.

[Burghardt]

Левенштерн уверяет, что это происходило прямо на батарее - по его словам, это он чуть не взял Бонами в плен, но его оттеснили.

Ну так это разве не он повел в атаку батальон, а "гадский" Ермолов потом все лавры себе приписал?

[Александр Жмодиков]

Ну так это разве не он повел в атаку батальон, а Ермолов потом все лавры себе приписал?

Он самый.

[Burghardt]

Он самый.

Я в курсе, что, он самый. Можно ли относится серьезно?
И батарею он освобождал, а Ермолов лавры присвоил и наградой обошел, и Бонами он рубил, но недорубил, так как нехорошие люди опять помешали, оттерли...
В общем, "сумлеваюсь я".

[Александр Жмодиков]

Можно ли относится серьезно?
И батарею он освобождал, а Ермолов лавры присвоил и наградой обошел, и Бонами он рубил, но недорубил, так как нехорошие люди опять помешали, оттерли...
В общем, "сумлеваюсь я".

Сумлеваться, конечно, полезно, и я бы даже сказал, нужно. Только сумлеваться нужно во всех рассказах подобного рода, то есть, в том числе, и в рассказах Ермолова, которые, кстати, несколько отличаются в разных версиях. Ермолов и Левенштерн рисуют лишь малую часть общей картины, выпячивая себя, как главное действующее лицо, причем Ермолов не постеснялся расписать свой подвиг в рапорте Барклаю, лишь вскользь упомянув о действиях остальных войск, его рассказ почти без изменений попал в рапорт Барклая Кутузову, а оттуда - в общую реляцию о сражении, которая стала общеизвестной и дошла до царя.