1-й корпус Даву - консультации, обсуждаем рисунки Опции

[VANDERHOFF]

Ну не знаю, здесь что ли начнём...
Давайте обсудим на этом наброске: офицер 33-го линейного полка:

[Илья У]

знает только Горшков, но отвечать здесь по понятным причинам не будет

отнюдь... ))))))

Ответ Димы Горшкова:
"
Учитывая, что не раз за последнее время на т.н. «зеленом» форуме стало появляться мое имя, причем в виде некой цитаты, по просьбе моих друзей, я решил ответить и прояснить некоторые моменты.
1. во всех случаях, тем более, если речь об опубликованной работе, прошу давать ссылку на нее, а не на одного автора, либо в совокупности. Роль некого атавизма эпохи застоя и 90-х мне не близка. А сочетание, например, «по словам Королева, Летина, Ульянова, Леонова и т.п.» просто коробит. Так, наши современники превращаются, чуть ли не в сам источник, что само по себе нонсенс.
2. Теперь непосредственно по 15-му полку легкой пехоты. В свое время было желание познакомить отечественную публику с основным массивом опубликованных, здесь я особо акцентирую внимание на этом слове, источников по форме и снаряжению французской армии. Впоследствии я предполагал систематизировать эти данные (в черновом варианте все закончено), но традиционная вялость издателя тогда меня остановила. Серию «Жизнь в мундире» открыли письма Кудрё, именно, письма (!!!). Каждый, кто хоть раз соприкасался с исторической наукой, должен понимать разницу между воспоминанием (мемуаром) и письмом, созданным сразу, только что. В очередной раз, видимо, придется привести весь текст самой статьи, чтобы более не возникало лишних и бессмысленных разговоров. Лично я ничего не находил в фондах современного РГВИА по 15-му легкому, кроме документов по организации, численности, потерям, производства в чин и награждением ПЛ. В разговоре с Ярославом я лишь упомянул русскую ведомость 1813 г. вещей Кудрё, из коллекции одного бывшего губернского архива. В отличие от многих, включая и двух персонажей, находящихся по разные стороны «баррикад», я придерживаюсь определенной этики поведения, тем более, когда речь идет о поиске и выявлении материала, т.е. самом сложном этапе. В связи с этим, никаких ссылок в тексте не было! Что касается зеленого мундира (!!!), то после анализа истории полка, с соотнесением с биографией самого Кудрё, становится понятно, почему офицер (!!!!) сохранил его у себя.
3. Теперь о полковнике Плэже (именно, так транскрибируется его имя). а) миниатюра – это не станковое произведение, что-то вписать или дописать просто невозможно. Подробнее см., например, работу Бодо Хофстеттер (Bodo Hofstetter) Die Welt der Bildnisminiatur: Meisterwerke aus der Sammlung Emil S. Kern. б) К тому же, речь идет об одном из жанров миниатюры (самом простом в тот период) – миниатюра на папирусе. в) чин полковника Плэж получил в сентябре 1812 г. Между тем, только благодаря его дневнику можно понять, что этого человека не было в России (куски из него представлены на сайте моего друга Фредерика Бержо). Рассуждать на тему киверов не хочу в связи с отсутствием времени, тем более, в Интернете.
4. Для Игоря Долгова. У офицерского и унтер-офицерского (по солдатам всего полка отдельная история) корпуса французской армии как линейной, так и легкой пехоты могли быть самые разные образцы панталон. Например, традицией французской армии было продавать вещи убитых с аукциона. Так, судя по документу из коллекции S.H.D. 2Ye52, некий су-лейтенант 14-го линейного полка Гийом Андрио, погибший 6 июля 1813 г., обладал следующими моделями панталон: из белого казимира, 2 пары панталон синего сукна, одна пара потрепанных суконных панталон и три пары нанковых панталон.
5. По т.н. «сухарным сумкам». Это – неуставная и непрописанная администрацией вещь, поэтому искать ее в нормативных документах, по крайней мере, странно. На французском ее название другое, несвязанное с существительным «sac». В период Империи (1804-1815) носилась только на марше и только при наличии шинели, т.к. надевалась не на нее, а под нее. Стоит также уточнить, что она располагалась не с боку, а на спине.

Жизнь в мундире

Открывая данную рубрику, мы хотели бы представить читателю повседневную жизнь французской армии и армии Наполеона в период с 1792 по 1815 гг. Здесь предполагается публиковать частную и официальную корреспонденцию, декреты, регламенты, выдержки из дневников и мемуаров современников и участников тех событий, так или иначе относящихся к данной проблеме. При этом сразу необходимо оговориться, что здесь будут опубликованы лишь выдержки из документов, в которых, так или иначе, затрагивается интересующая нас проблема. Надеемся, что новая рубрика заинтересует не только специалистов, но и любителей военной истории.

Ведущий раздела Дмитрий Горшков

Первый выпуск новой рубрики начинается с публикации писем Александра Кудрё к брату, охватывающие период с 1804 по 1815 гг. Но перед тем, как непосредственно обратиться к данному виду источников, необходимо остановиться на биографии их автора, что поможет не только соотнести публикуемую информацию с фактическими данными, но и воссоздать живой образ человека 1-й Империи. Александр Кудрё родился 25 ноября 1783 г. в семье городского архитектора г. Тура (деп. Эндр и Луары). Его военная карьера началась со 2 июля 1804 г., когда Кудрё был зачислен солдатом в корпус гвардейских Велитов. 4 декабря 1804 г. переведен в Военную школу в Фонтебло. 19 апреля 1806 г. произведен в су-лейтенанты 15-го полка лёгкой пехоты. 4 июля 1807 г. назначен полковым адъютантом, а 14 января 1809 г. получил чин капитана в том же 15-м легком. С 14 июня 1809 г. он – адъютант бригадного генерала Жана-Шарля Дёзайи или дё Зайи (27.12.1768-22.05.1830). По декрету от 1 декабря 1810 г. Кудрё возвратился в 15-й легкий полк. 18 июня 1812 г. получил кавалерский крест ордена Почетного Легиона. После сражения при Москве-реке 8 октября 1812 г. был произведен в батальонные шефы 15-го полка (но фактически возглавил батальон 15-го легкого 4 октября). Во время сражения при Красном Кудрё был взят в плен и впоследствии отправлен в Саратов. 28 ноября 1814 г. вернулся из русского плена. 19 января 1815 г. был переведен в 4-й полк легкой пехоты. 29 мая 1815 г. перешел в 30-й линейный полк. В 1817 г. назначен шефом колониального батальона, состоящего из дезертиров; вместе с ним отправлен на остров Рэ. Впоследствии перешел в Авэйронский легион, ставший 5-м линейным полком. С 16 августа 1820 г. кавалер ордена Святого Людовика. Кудрё скончался 15 января 1823 г. в 3 часа после полудня, в Лионском гарнизоне. Кампании и ранения Мёсьё Александра Кудё: Кампании в Пруссии и Польши, 1806-1807 гг; на Рейне, 1808 г; австрийская кампания 1809 г; с 1810 по 1811 гг. на территории Германии; в России, 1812 г. 19 апреля 1809 г. получил пулевое ранение в правую руку при Тэнгене; получил пулевое ранение левое бедро 21 апреля при Абенсберге около Ратисбонна; 6 июля 1809 г. получил пулевое ранение при Ваграме в правую ногу; 17 августа 1812 г. при Смоленске дважды получил пулевое ранение в левую руку; 4 ноября 1812 г. около Вязьмы получил пулевое ранение в правую ногу; 19 ноября 1812 г. под Красным был ранен ударом штыка в левый сосок груди (le téton) и сабельным ударом в голову. О человеческих качествах Кудрё мы узнаем из его формуляра, составленного 4 октября 1821 г. главным инспектором, графом Бурком: «[Тело] этого офицера покрыто девятью пулевыми ранами, на службе и на войне он великолепно себя проявил; все свои чины он добыл на полях сражений. Нравственные качества – превосходные. Этот шеф батальона выполняет безукоризненно все свои обязанности, предписанные его чином».

~

Письмо от 1 брюмера XIII года – 23 октября 1804 года (Фонтенбло)

«Итак, завтра я выступаю со всеми нашими господами, с ранцем за спиной и с ружьем на плече, но, впрочем, я рад, что покидаю Фонтенбло. Как говорят, мы идем, чтобы провести большие маневры с другими частями, входящими в гвардию.
Вы, без сомнения, знаете, как мы провели коронацию 4 фримера (в реальности коронация состоялась 11 фримера XIII г. – 2 декабря 1804 г). Считают, что там присутствовало более двадцати тысяч солдат, для обеспечения порядка.
Прощай. Я тебя покидаю, чтобы уложить [вещи] в мой ранец. В течение двух дней здесь сотрясалось все вокруг. Этим утром на маневрах мы расстреляли десять тысяч патронов».

Письмо от 11 вантоза XIII года – 2 марта 1805 года (Фонтенбло)
Письмо адресовано Мадам Кудрё

«Генерал решил перевести меня в элитную роту, и смею надеяться, что я войду в нее один из первых, однако, я не слишком на это рассчитываю. Доставьте мне удовольствие[, матушка,] вышлите две пары ботинок, подобно тем, что мне смастерил в прошлый раз Мулэн (Moulin)».

Письмо от 11 фрюктидора XIII года – 29 августа 1805 года (Фонтенбло)

«Обратите внимание [на следующую деталь], мой дорогой друг, что из Военной школы выпускаются с чином су-лейтенанта, поэтому мне придется покупать все вещи от шляпы до ботинок! Я полагаю, что экипировка будет стоить 1 500 франков, если, конечно, включить в нее плащ (le manteau); мой расчет абсолютно точный».

Письмо от 23 октября 1806 года (Париж)
• Суконная шинель с большим воротником - 130 фр.
• Пара новых эполет - 40 фр.
• Пара офицерских сапог - 42 фр.
• Новый темляк - 18 фр.
• Нагрудный офицерский знак - 12 фр.
• Кивер - 50 фр.
• Наш замечательный ужин в Тиволи (Tivoli) - 30 фр.
• Всего – 322 фр.
Письмо от 22 марта 1807 года (на бивуаке около Стайнберга)

«С другой стороны, господа противники не ловки, так на воротнике моей шинели имеются два отверстия, которые они мне отставили в различных боях, где я сражался».

Письмо от 30 августа 1807 года (Тильзитский Императорский лагерь)

«Близость и понимание, которое царит между главнокомандующими, распространились и среди солдат. Вчера, три Императорские и королевская гвардии были объединены для проведения приема, данного нашим императором. После ужина они поменялись оружием и мундирами, и эти гордые и храбрые гренадеры в таком виде прошли город и его окрестности, повторяя тысячу раз крики: “Да здравствует Наполеон! Да здравствует Александр! Да здравствует Фридрих! Да здравствуют гренадеры Императорских и королевской Гвардий”»!
«<…> Я на бивуаке в центре лагеря, где мы едим деревянными ложками суп; моим пюпитром служит моя отвратительная шляпа».

Письмо от 27 августа 1807 года (Варшава)

«Здесь я увидел многочисленные польские полки, организованные абсолютно также, как и французские: офицеры – очень элегантны, и, главным образом, их мундиры совершенно похожи на наши <…>».

Письмо от 4 октября 1807 года (Сошакзевский [Sochaczew] лагерь)

«Тем не менее, я пока еще на плаву, и вот каков мой подлинный военный быт, [состоящий из следующих вещей]:
1. Наличных денег в 360 франков.
2. Моей Дамы сердца, которую я должен содержать; Мёсьё Крэола, или, иначе говоря, Каракаллы, – нашего общего лакея, услуги которого я должен оплачивать.
3. Забитого доверху чемодана.
4. Трубки – моей верной подруги, доставшейся мне от башкир (Baskirs), жителей берегов Ганга».

Письмо от 27 июня 1808 года (Торн)

«В этом месяце 24-го числа в шесть часов утра, когда я крепко спал, мой слуга вошел ко мне, чтобы взять мои мундиры и оставил дверь открытой. Спустя час, когда я встал с постели, то заметил что мой кошелек, очень красивые золотые часы, пара серебряных шпор и мои эполеты были похищены».

Письмо от 26 июля 1808 года (Торн)

«Войну здесь ожидают со дня на день, но мы никогда не говорим с кем, мы ждем [лишь] другого момента, чтобы начать движение. Мы только что отправили в Познань восемьдесят тысяч патронов и пуль плюс ботинки, по две пары на человека».
« <…> От правительства я получаю 44 прусских талера (один талер мы оцениваем в 3 франка 14 сантимов, хотя в действительности он стоит 3 франка 12 сантимов).
Моя плата за проживание и питание достигает – 30 талеров.
Моя пудра для волос – 2 талера.
Стирка моего [белья] – 4 талера.
Всего – 36 талеров».

Письмо от 12 августа 1808 года (Торн)

«Я также совершил покупку довольно красивой русской кобылы, которая стоила двадцать восемь луидоров. До этого момента я был чрезвычайно доволен, и, хотя эти расходы были огромными, я успокаивал себя мыслью, что на ней я проезжу несколько лет. Однажды я увидел, как на ярмарке продавали казачью лошадь за триста пятьдесят голландских дукатов! За эту лошадь, кажется, француз не дал бы и двадцати луидоров, но, однако ж, польский сеньор не стал бы совершать невыгодную сделку, так как хорошие лошади казаков в действительности бесценны.
Полковая касса предоставила мне ссуды для закупки экипировки для моей лошади <…>.
Наш торнский гарнизон слишком разорителен для нас, из-за чрезмерной дороговизны товаров, квартир и еды. Полагаю, что здесь за шляпу просят 60 франков, когда в Париже ее можно купить за 32».

Письмо от 26 марта 1809 года (Сегниц)

«Все наши женщины снова отправились во Францию; наш багаж был выслан до Вюртцбурга (Würtzbourg), также мы не имеем возможности сохранить наши чемоданы, но взамен мы получили ботинки, ружья и патроны»!

Письмо от 28 апреля 1809 года (Бремберг)

«Господа австрийцы преподали нам «уроки табалатуры»; мы сражались с ними 14-го, 19-го, 21-го и 22-го числа этого месяца. Бой 21-го числа был самым жарким; [в этот день] мы в течение четырех часов находились под огнем трех линейных полков и семи пушек; у нас уже было выведено из строя 621 егерей и 10 офицеров.
Подо мной была убита лошадь, а ножны моей сабли были раздроблены двумя кусками картечи. Я получил небольшую контузию в левое бедро, а мои мундиры были пробиты в пяти различных местах».

Письмо от 18 июня 1809 года (Вена)

«Мой перевод в штаб только что вызвал новые расходы: я обязан купить лошадь, а моя униформа адъютанта стоит ужасно дорого. Мой дорогой друг, для меня настоящая кара вновь обращаться к тебе, но, я надеюсь, что сегодня это в последний раз, когда я прошу деньги у тебя».

Письмо от 7 марта 1810 года (Магдебург)
• 1 шляпа с петлицей и пр. - 50 фр.
• 1 пара новых эполет - 72 фр.
• 1 пара сапог - 36 фр.
• 1 темляк - 18 фр.
• 2 пары шелковых носков - 18 фр.
• 1 пара башмаков - 5 фр.
• 1 кюлоты из белого казимира - 36 фр.
• 1 новый мундир и новые панталоны - 150 фр.
• 1 новая шинель - 90 фр.
• 1 шпага - 36 фр.
• 1 новое седло для моей лошади для парада - 60 фр.
• 1 мундир для моей квартиры - 30 фр.
• 1 пара шпор - 30 фр.
• Всего – 631 фр.
Письмо от 5 июня 1810 года (Хальберстад)

«Соседство с Харцкими (Гарцкими) горами (montagnes du Hartz) приводит к частым перепадам температуры, что плохо сочетается с ревматизмом. У меня особенно болят правое бедро и правая рука; я могу идти только с помощью палки и, так как на мне надеты панталоны, куртки и плащи (capottes) из толстого сукна, я могу сделать лишь полуоборот. У меня такое же состояние, которое было когда-то и у тебя, когда ты вернулся с Акских вод (eaux d’Ax). Но я постоянно ожидаю, что жара меня окончательно восстановит.
Офицер ответственный за обмундирования из 25-го линейного полка уступил мне синие сукно из Седана размером в два локтя с половиной (1 локоть ~ 120 см. – Д.Г.) и несколько кусков из нанка, цена которых превышает 192 франков».

Письмо от 16 февраля 1811 года (Франкфурт)

«У нас никогда не было такой великолепной формы:
• Наши кивера стоили нам – 180 фр.
• Наши шпаги для верховой езды обошлись нам в – 120 фр.
• Две пары эполет - 100 фр.
• Форменные сапоги и шляпа - 90 фр.
• Мундир, куртка и панталоны - 200 фр.
Нельзя не отметить и другие вещи такие, как: офицерский нагрудный знак, охотничьи рожки, темляки, пуговицы и пр., стоимость которых превышает 120 франков».

Письмо от 14 декабря 1811 года (Бернсдорфский лагерь)

«И вот каким образом вырядился твой младший [брат]:
Сапоги “à la russe”; утеплённые кожей мертворожденного барашка; кожаные кальсоны; хорошие голубые панталоны; куртка а ля папа и такой же сюртук; плюс известная шинель, называемая “à la polonaise”, она украшена каракулем и способна согреть все мое отделение! Таков мой костюм, который я выбрал, узнав, что наш лагерь не шутки, и что вполне возможно мы проведем в нем всю зиму.
<…> По моему расчету, я сразу пустил по ветру 1 127 франков: [в эту сумму я включил цену] потрясающей меховой шапки, которая только что пришла мне из Парижа, и, кроме того, 72 франка, которые мне пришлось потратить, чтобы быть в состоянии снять мою хибару».

Письмо от 26 мая 1812 года (Данцинг)

«Мы постоянно находимся в ожидании другого большого маневра; у каждого человека в патронной суме по пятьдесят патронов и три пары башмаков в ранце».

Письмо от 18 января 1815 года (Курбэвуа)

«Все мои задатки ограничены в сто экю, и я собираюсь отправиться за сто льё от Парижа, где я буду, может быть, обязан другому случаю сделать несколько чрезвычайных расходов, либо чтобы купить лошадей, либо чтобы приобрести, возможно, новую униформу! Мне нелегко было бесконечно быть обязанным и брать взаймы у полка, поэтому я хочу взять с собой достаточно значительную сумму, чтобы быть готовым ко всем случайностям».

Письмо от 8 февраля 1815 года (Париж)

«Крайне необходимо арендовать лошадей, ведь господа, которые ими барышничают, уже покинули нас – именно в тот момент, ночью, когда мы [больше всего в них] нуждались. И если мне подвернется хороший случай, я сделаю то же самое.
Мой перевод в [новый] полк добавил мне много новых издержек: шпагу, эполеты, шляпу, кивера – все необходимо поменять. К довершению несчастья, я настолько поправился после моего возвращения из России, что все мои мундиры стали слишком узкими. Я только что поменял мой зеленый мундир, который я больше не могу надеть; моя шинель больше не застегивается; и, наконец, мой друг, я начинаю, в самом деле, угадывать в себе отвратительные черты».

Письмо от 1 июня 1815 года (Париж)

«30-й [линейный] – восхитительный и прекрасный полк. Мой перевод в другой род войск меня окончательно разорит. Надо немного перешить мои мундиры, чтобы они были пригодны для службы; но необходимо поменять эполеты, шляпу, шпагу и сапоги. Также сейчас мне нужны белые панталоны. [Ко всему прочему], я собираю все свои средства, чтобы приобрести двух лошадей».

(См. Lettres du commandant Coudreux à son frère (1804-1815)/ Publ. par Schlumberger G. P., 1908, p. 13, 22-23, 40, 67, 76, 92, 93, 99-100, 103, 123, 125, 127, 130-131, 146, 148, 156, 172, 178-179, 190-191, 202-204, 208, 231, 239, 273)

Публикация подготовлена Д. Горшковым
"

Сообщение отредактировал Илья У - 3.12.2010, 17:05