Бой у Валутиной горы Опции

[Ulrich]

генерал-майор Тучков 3-й, командовал 3 пехотными и одним гусарским полком.
Я так понимаю что два полка были из его бригады : Ревельский пехотный полк, полковник Я. С. Желвинский и Муромский пехотный полк, полковник Ф. В. Дризен

А что за третий полк и что за гусары??????

[Роман Репин]

Радожицкий "Походные записки артиллериста 1812-1816"

"На рассвете дня 7-го Августа мы подходили к большой дороге, где ожидал нас отряд Генерала Тучкова, и слышали позади себя канонаду. 2-го Корпуса дивизия Принца Виртемберского отнимала у Французов деревню Горбунову, которую они заняли и тем отрезали арриергард Генерала Корфа. После этого Французы своротили на большую дорогу и наступательно приближались к отряду Генерала Тучкова, который занял позицию между деревнями Топоровщиной и Латышиной на речке Страгани. Неприятели завязали дело с этим отрядом прежде, нежели 2-й Корпус наш, задержанный в Горбуновой, успел выйти на большую дорогу. Мы с 4-м Корпусом, будучи впереди 2-го, уже прошли деревню Лубину, как нас опять вернули назад для подкрепления отряда Генерала Тучкова, которого Французы так сильно теснили, что он принужден был отступить за речку Страгань.
В 3 часа по полудни сражение усилилось. По всей линии через кустарник производилась ужасная стрельба; дым от ружейных выстрелов, выходивший беспрерывно, представлял весь кустарник горящим. Несколько часов Французы тщетно старались сбить центр наш; смертоносный свинец повергал много жертв; стрелки почти не видели друг друга, и смерть невидимо похищала храбрых. Наступательные колонны неприятельские истреблялись картечью наших батарей и штыками гренадеров. Между тем, против левого фланга у нас на горе показался Французский Корпус Генерала Жюно с многочисленной кавалерией; против него тотчас был выставлен 4-й Корпус пехоты.
Штабс-Капитан Фигнер, будучи командиром 3-й легкой роты артиллерии, еще находился в резерве, когда полки нашего Корпуса пошли влево на гору; однако, предузнавая скорое участие в сражении, велел раздать канонерам имевшуюся в запасе винную порцию. Этот способ поддерживать храбрость в солдатах он перенял у Французов, у которых, когда они попадались нам в плен, мы находили в манерках за ранцами вместо воды ром или водку. Фигнер, приготовляя канонеров к действию, предсказывал им удачу сражения по своим замечаниям над дымом неприятельских выстрелов: или он старался поддерживать суеверие солдат, или сам был суеверен. После того Фигнер поехал вперед из обыкновенного любопытства посмотреть на сражение, но скоро возвратился и всем канонерам велел садиться на лафеты и ящики, кто как успеет. Вот мы поскакали на левый фланг через болото, которое быстроту нашу задержало. Проехавши топкое место, пушки стали подниматься на крутую гору, где происходила кавалерийская свалка; мы слышали оттуда страшный гул, крик и изредка пушечные выстрелы: вдруг влево от нас посыпались с горы Казаки; некоторые из них возвратились опять на гору, а трое спустились, провожая одного Виртембергского толстого трубача, сбитого ими с лошади. Он был в синем колете с красными лацканами и в больших ботфортах, в которых, идучи, путался; бедняга, видно, много трубил, ибо весть был в поту и очень красен, как обыкновенно бывает после большой работы; но он, казалось, гордился тем, что трое провожали его одного.
Поднявшись на гору, мы увидели зрелище любопытное. Перновский полк стоял в линии на вершине горы; к правому флангу его пристроились наши шесть пушек, а прочие, по недостатку места, остались все на отлогости. Перед Перновским полком стояли за кустарниками поэскадронно синие, красные серые и зеленые гусары с конными орудиями. Кавалерийская свалка происходила у нас перед глазами. Занимательно было видеть, как несколько эскадронов Французских гусаров бросались на наших, как наши уходили во весь галоп, но, подкрепленные свежими эскадронами, оборачивались и гнали Французов: только картечи и пули останавливали их стремление; наши оборачивались назад, и были опять преследуемы Французами. Такое действие походило более на рыцарские потехи: иные кавалеристы сваливались с коней; иной, попавши в середину чужих, отмахивался саблей; один стрелял из пистолета, другой рубил; лошади сталкивались, мялись и разбегались… Правые горы, по продолжению ее отлогости простирался лес, в котором стоял Князь Гуриалов с Полоцким пехотным полком; он двинулся было вперед, чтобы из леса ударить во фланг неприятельской кавалерии, но, сам угрожаемый тем же, приостановился.
Пушки Фигнера стояли без действия, потому что надобно было стрелять через своих. Между тем я, обозревая общий ход сражения, увидел справа под нашею горою пробирающуюся через кустарник Французскую пехоту, которая сильно теснила наших егерей, о чем сказал Фигнеру и заметил опасность, если Французы зайдут к нам в тыл. Тогда он велел мне с шестью орудиями спуститься вниз и выйти на большую дорогу, а с остальными сам хотел следовать за мною. Болото под горой меня задержало, хотя я успел переправить пять пушек; но под шестою лошади замялись. Стрелки из кустарника прямо выбегали на мои пушки; Французы за ними, видя близко мою артиллерию, спешили ко мне. Их пули стали резко жужжать; теснота места и косогор не позволяли мне выстроиться для действия, а потому я старался скорее выбраться на большую дорогу. Треск ружейного огня с дымом подходил все ближе ко мне с левой стороны; пули навылет стали пробивать канонеров, лошадей и лепиться в лафеты… Наши егеря, свесив ружья и нагибаясь, спешили укрыться за мои пушки от смертоносного свинца; офицер их кричал: «Куда вы, братцы? воротитесь, пожалуйста, как не стыдно вам!» Никто не слушал его. Вдруг на встречу нам явились Генералы: Главнокомандующий Барклай-де-Толли, при нем Лорд Вильсон, Граф Кутайсов, Остерман, Орлов, Корф и прочие. Все они кричали бегущим: « Куда! стой! назад!» И бегущие останавливались. Главнокомандующий, подъехав ко мне, спросил грозно: «Ты откуда?! – «Оттуда», - отвечал я, показывая влево на гору – и он поехал далее. Вслед за Генералами шли в густых колоннах лейб-гренадеры Графа Аракчеева полка и Екатеринославские: рослые молодцы, держа ружья наперевес, с бледными лицами шли скорым шагом на встречу смерти. С криком «ура!» они бросились в кусты и восстановили порядок штыками. Через пять минут уже многие из них возвращались окровавленные и полумертвые на плечах своих товарищей… Смотря на этот увядающий цвет силы Россиян, нельзя было не содрогаться.
Наступивший мрак ночи не мог положить предела битве ожесточенных. Не смотря на упорное сопротивление с нашей стороны, не уважая великой потери своей, Французы не переставали драться до глубокой полуночи. Они потеряли тут убитым своего дивизионного Генерала, но зато и у нас взяли в плен самого отрадного командира, Генерала Тучкова, от чего и стрелки побежали. Генерал Коновницын со своими гренадерами поправил дело и удержался на месте.
Штабс-Капитан Фигнер с шестью пушками после меня все еще оставался при Перновском полку на горе левого фланга; только личное мужество могло спасти завязшую в болоте мою пушку и явило нам первый опыт его удальства. Увидевши с горы, что Французы погнали из кустарника стрелков наших и, приближаясь к моей артиллерии, могли взять завязшую пушку, он съехал вниз, вооруженный саблею и пистолетом. Мужественным голосом Фигнер вмиг остановил и собрал человек пятнадцать бегущих солдат, с которыми притаился за кустарником. Когда Французы толпою шли вперед, повторяя беспрестанно: "avance! avance!" и приблизились к его засаде, он велел своим ударить залп, потом в штыки, а сам с обнаженной саблей и пистолетом бросился на офицера, который вел толпу и которого он, схвативши за грудь, грозил убить. Этот сюрприз остановил авансеров; офицер спардонился, а шассёры его показали затылки. Фигнер, таща за шиворот кавалера почетного легиона, встретился с главнокомандующим, который, узнав о подвиге, тут же поздравил нашего героя Капитаном. Мы весьма радовались этому случаю и поздравляли Фигнера; но он с того времени стал необыкновенно задумчив и рассеян, не хотел ничем заниматься в роте и все заботы о ней предоставил мне, как старшему по нем офицеру."

[Роберто Паласиос]

Радожицкий "Походные записки артиллериста 1812-1816"
"...Штабс-Капитан Фигнер с шестью пушками после меня все еще оставался при Перновском полку на горе левого фланга; только личное мужество могло спасти завязшую в болоте мою пушку и явило нам первый опыт его удальства. Увидевши с горы, что Французы погнали из кустарника стрелков наших и, приближаясь к моей артиллерии, могли взять завязшую пушку, он съехал вниз, вооруженный саблею и пистолетом. Мужественным голосом Фигнер вмиг остановил и собрал человек пятнадцать бегущих солдат, с которыми притаился за кустарником. Когда Французы толпою шли вперед, повторяя беспрестанно: "avance! avance!" и приблизились к его засаде, он велел своим ударить залп, потом в штыки, а сам с обнаженной саблей и пистолетом бросился на офицера, который вел толпу и которого он, схвативши за грудь, грозил убить. Этот сюрприз остановил авансеров; офицер спардонился, а шассёры его показали затылки. Фигнер, таща за шиворот кавалера почетного легиона, встретился с главнокомандующим, который, узнав о подвиге, тут же поздравил нашего героя Капитаном. Мы весьма радовались этому случаю и поздравляли Фигнера; но он с того времени стал необыкновенно задумчив и рассеян, не хотел ничем заниматься в роте и все заботы о ней предоставил мне, как старшему по нем офицеру."

А кто знает имя мамы А.Фигнера? По отцу он из немцев, правда самуже поколение обрусевших (дед выехал в РИ, отец также Самуил родился уже в России.)

[Роман Репин]

А кто знает имя мамы А.Фигнера? По отцу он из немцев, правда самуже поколение обрусевших (дед выехал в РИ, отец также Самуил родился уже в России.)

Радожицкий "Походные записки артиллериста 1812-1816"

"Александр Самуилович Фигнер происходил от благородной фамилии Германских Баронов. Дед его, выехавший при Императоре Петре I-м из Германии, имел титул Барона Фигнера фон Рутмерсбах; но в котором году точно, в какой находился службе и как утратил титул Барона за давностью лет неизвестно. Сын его, Самуил Фигнер, служил в Российской службе от самых низших чинов и, бывши штаб-офицером, был определен Директором казенного хрустального завода, что близ С. Петербурга; потом с чином Статского Советника, украшенный орденами, вышел в отставку и вскоре на открывшуюся вакансию в Псковской губернии определен Вице-Губернатором. Второй сын его, Александр Самуилович, наш партизан, родился в 1787-м году и в юных летах был отдан в Артиллерийский Корпус; там, проходя науки, он оказал много быстрых успехов, отличия и также в некоторых случаях обнаруживал свою необыкновенную отважность. На 14-м году возраста он был выпущен в Артиллерию офицером и отправился в Корфу при Генерал-Лейтенанте Бороздине, назначенном туда Военным Губернатором. Из Корфу Фигнер нашел случай побывать в Италии и прожил несколько месяцев в Милане. Имея отличные ко всему способности, он скоро выучился Итальянскому языку и говорил им как природный Итальянец. Фигнер нередко вспоминал о счастье протекшего времени, проведенного им в благословенном краю Италии, под ясным небом умеренного климата, среди всякого изобилия для приятной жизни, среди изящностей самой природы, наук и художеств; припоминал с участием то почтенное семейство в Милане. где он жил в союзе любви и дружбы.
Из Италии Фигнер перешел в Молдавию. В юных летах, будучи простым офицером, он отличался против Турок; измерил под Рущуком крепостной ров со всею отважностью неустрашимого артиллериста, и с пушками находился всегда в передней сапе траншей, на гласисе крепости, откуда Турки не смели показываться, потому что он всегда был их картечью. За все это, имея от роду 19-ть лет, в чине Поручика, получил он лестный знак отличия: орден Св. Георгия 4-ой степени, лестный тем более, что сам Главнокомандующий, Генерал Каменский, снял тот крест с убитого Генерала Сиверса (Этот отличный артиллерийский Генерал со многими артиллерийскими же офицерами, как назначенная жертва, в охотниках убит на стенах Рущука во время штурма – подстрочное прим.) и возложил на Фигнера, как бы передавая юному герою все мужество и неустрашимость падшего на вершине чести.
Получив столь отличную награду, Фигнер полетел к родным во Псков. Приезд любимого сына через девять лет разлуки с таким отличием в молодых летах привел его родителя, почтенного старца, в чрезвычайное восхищение; но через месяц после свидания счастливый отец умер от апоплексического удара в 1811-и году.
От чего времени начался новый период жизни Александра Фигнера. Оставшись при овдовевшей матери своей в Пскове, успел он благонравием и скромностью привлечь на себя от всех знакомых покойного отца своего внимание и уважение, что вскоре доставило ему счастье жениться на Ольге Михайловне, дочери Статского Советника Бибикова, бывшего незадолго прежде отца его во Пскове Вице-Губернатором.
Фигнер с переменой состояния своего имел необходимость отправиться в Крым для сдачи там бывшей в его владении команды; после того перешел на службу в артиллерийскую роту, расположенную близ С. Петербурга. Возвратившись в дом родителей жены своей, он намерен был для поправления расстроенного здоровья проситься в отставку; но вдруг возгоревшаяся война против Французов вызвала его на поприще брани искать заслуг и славы. Он определился тогда 11-й бригады в 3-ю легкую роту Штабс-Капитаном и приехал к нам пред начатием кампании под Вильною в с. Яшуны.
Александр Фигнер был пригожий мужчина среднего роста, сын Севера, крепкий мышцами, круглолиц, бел, светлорус. Его большие светлые глаза были исполнены живости; голос у него был мужественный, он имел здравый ум, дар красноречия, в предприятиях неутомимую деятельность, пылкое воображение. Презрение ко всякой опасности и беспримерная отважность показывали в нем всегдашнюю неустрашимость и присутствие духа. Он знал языки: Немецкий, Французский, Итальянский, Польский и Молдаванский так же хорошо, как Русский. Кроме обыкновенных познаний, необходимых артиллерийскому офицеру, он знал Тактику, Стратегию, древнюю и новую историю, читал много хороших книг и признавался, что не любил только Немецкой Метафизики и Мистицизма.
С такими достоинствами явился Александр Фигнер на поприще воинской славы в отечественную войну и стал известным партизаном в России и в Европе."

[Роберто Паласиос]

Радожицкий "Походные записки артиллериста 1812-1816"

"Александр Самуилович Фигнер происходил от благородной фамилии Германских Баронов. Дед его, выехавший при Императоре Петре I-м из Германии, имел титул Барона Фигнера фон Рутмерсбах; но в котором году точно, в какой находился службе и как утратил титул Барона за давностью лет неизвестно. Сын его, Самуил Фигнер, служил в Российской службе от самых низших чинов и, бывши штаб-офицером, был определен Директором казенного хрустального завода, что близ С. Петербурга; потом с чином Статского Советника, украшенный орденами, вышел в отставку и вскоре на открывшуюся вакансию в Псковской губернии определен Вице-Губернатором. Второй сын его, Александр Самуилович, наш партизан, родился в 1787-м году и в юных летах..."

Спасибо. Только эта информация кочует по различным публикациям и в общем известна. А вот маму-то как звали?

Подкорректирую: как минимум часть подробно прорисованных акварелей и рисунков,по которым потом,с внесёнными изменениями, делали гравюры и т.п.,датированы концом 1813 - 1814 годом
Оригиналы эти обнаружены не так давно в Ингольштадтском музее.

Интересно взглянуть.

[Роман Репин]

Спасибо. Только эта информация кочует по различным публикациям и в общем известна. А вот маму-то как звали?

тады звиняйте, чем мог...

в продолжении темы:

Ермолов "Записки генерала Ермолова"

"Арриергард генерал-адъютанта барона Корфа в близком от Смоленска расстоянии был атакован большими неприятеля силами. Ваше высокопревосходительство, свидетель сего упорного сражения, должны были ввести в дело 2-й корпус генерал-лейтенанта Багговута; прочие корпуса продолжали путь свой. Я получил повеление вашего высокопревосходительства ускорить их движение. Важность обстоятельств того требовала: надобно было захватить соединение дорог. Невозможно было употребить довольно поспешности. Соединение было близко от Смоленска. Отряд генерал-майора Тучкова 3-го слаб против неприятеля. Именем вашего высокопревосходительства приказал я 1-му кавалерийскому корпусу генерал-адъютанта Уварова поспешно занять соединение дорог, что было исполнено без замедления. 3-й корпус генерал-лейтенанта Тучкова 1-го, горящий желанием встретить неприятеля, пришел по свежим следам кавалерии. Генерал-майору Пассеку поручил я проводить артиллерию рысью. 4-й корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого пришел мало времени спустя. Я нашел отряд генерал-майора Тучкова 3-го в двух только верстах от соединения дорог, приказал часть пехоты отодвинуть вперед, подкрепил его бригадою полковника Желтухина из лейб-гранадерского и графа Аракчеева полков и 6-ю батарейными орудиями. Передовые посты были в перестрелке, но неприятель был слаб. 3-й и 4-й корпуса отошли на назначенный ночлег в 6 верстах расстояния. В два часа пополудни усилился огонь на передовых постах, и два дезертира объявили, что неприятель в числе двенадцати полков пехоты и конницы готов сделать нападение, коль скоро большие силы, переправляющиеся с левого берега Днепра, к ним прибудут. Командующий передовыми постами Войска Донского генерал-майор Карпов дал известие, что неприятель со многими силами переходит реку. Я известил о сем генерал-лейтенанта Тучкова 1-го и 3-му корпусу приказал идти поспешнее. Передовые посты уступили силам неприятеля, и к пятому часу должен был уже и 4-й корпус приблизиться. Я донес вашему высокопревосходительству, и вам угодно было приказать мне расположить войско в боевое устроение в ожидании вашего прибытия из арриергарда. Вскоре началось дело во всей силе. Неприятель употребил все усилия по большой почтовой дороге, но выгодное положение с нашей стороны и не приспевшая еще дотоле неприятельская артиллерия дали возможность удержаться. Неприятель умножил стрелков на левом фланге отряда генерал-майора Тучкова 3-го, но по распоряжению его употребленный 20-й егерский полк с генерал-майором князем Шаховским удержал его и дал время 3-й дивизии полкам Черниговскому, Муромскому и Селенгинскому приспеть и утвердиться.
Вскоре прибыла неприятельская артиллерия, и канонада с обеих сторон усилилась чрезвычайно. Ваше высокопревосходительство изволили прибыть к сражающимся войскам. Появилась неприятельская кавалерия и как туча возлегла на правом крыле своем. Всю бывшую при корпусе кавалерию, кроме 1-го корпуса, надобно было по необходимости употребить на левом нашем крыле. Силы неприятеля были превосходны, местоположение в его пользу. Позади нашей кавалерии болотистый ручей, трудная переправа артиллерии. Но бригада под командою генерал-майора князя Гуриела, быстро вытеснившая неприятельскую пехоту из лесу, к которому принадлежала его кавалерия, сделала атаки его нерешительными, робкими; паче же Перновский полк с генерал-майором Чоглоковым, выстроенный в колонне, среди самого неприятеля, подкрепляя нашу кавалерию, удвоил ее силу. 24 орудия сделали ее непреодолимою. По силам неприятельской кавалерии, казалось, должно было одной лишь быть атаке и вместе с нею истреблению левого нашего крыла, но по храбрости войск наших каждая атака обращаема была в бегство, как с потерею, равно со стыдом неприятеля. Кавале-риею и казаками приказал я командовать генерал-адъютанту графу Орлову-Денисову. С обеих сторон повторенные атаки и отражения продолжались довольно долго. В сие время прибыла 17-я дивизия генерал-лейтенанта Олсуфьева, и утомленные в деле с арриергардом генерал-адъютанта барона Корфа полки употреблены были в подкрепление правого крыла, как пункта, от главных неприятеля атак удаленного. На центре усилились батареи неприятеля, но противостоявшие неустрашимо 3-й дивизии полки Черниговский, Муромский и Селенгинский, удержа место, отразили неприятеля, который, бросясь на большую дорогу, привел в замешательство часть войск, оную прикрывавших. В должности дежурного генерала флигель-адъютант полковник Кикин, адъютант мой лейб-гвардии конной артиллерии поручик Граббе и состоящий при мне штаб-ротмистр Деюнкер, адъютант генерала Милорадовича, собрав рассеянных людей, бросились с барабанным боем в штыки и в короткое время очистили дорогу, восстановя тем связь между частями войск. Не успевший в намерении неприятель отклонил атаку и устремил последнее усилие на правое наше крыло. Батарея наша из четырех орудий была сбита, и я, не вверяя утомленным полкам 17-й дивизии восстановление прервавшегося порядка, лейб-гренадерский полк в присутствии вашего высокопревосходительства повел сам на батарею неприятельскую. Полковник Желтухин, действуя отлично, храбро, опрокинул все, что встретилось ему на пути. Я достигал уже батареи, но сильный картечный огонь, храброму сему полку пресекший путь, привел его в расстройство. Атаки неприятеля однако же прекратились. Полк занял прежнее свое место, и с обеих сторон возгорелся сильный ружейный огонь. Екатеринославский гренадерский полк пришел в помощь, и полки 17-й дивизии участвовали больше стрелками. Генерал-майор Тучков 3-й, опрокинув сильную неприятельскую колонну и увлеченный успехом, во время, к ночи уже клонящееся, взят в плен. Генерал-лейтенант Коновницын, не взирая на сильный повсюду неприятельский огонь, оттеснил неприятеля на всех пунктах правого крыла на большое расстояние, место сражения и даже далее удержал за нами. Он учредил посты, отпустил артиллерию, снял войска с позиции в совершеннейшем порядке, и армия беспрепятственно отступила к Дорогобужу и соединилась со 2-ю армиею."