Русские дезертиры в Персии, Инструкторы, рота, батальон Опции

[Макс]

1800-1829.
Инструкторы.
Становление иранской регулярной армии в первой трети XIX в. проходило под активным влиянием извне и во многом определялось соперничеством противоборствующих западных держав на Ближнем и Среднем Востоке. Если теоретические познания в области западноевропейской военной мысли Аббас-мирза приобрел из оттоманских источников (позже использовались также русские и французские тексты) , то практическое обучение войск ему помогали осуществлять иностранные военные специалисты. Русские, французские, английские офицеры поочередно пытались организовать персидскую армию на европейский образец. Одна система сменяла другую, и каждая, в свою очередь, встречала препятствия вследствие зависти, интриг, невежества, жадности, лености и подкупности тех жителей Востока, которых эти системы должны были превратить в европейских офицеров и солдат.
Есть указания на то, что первоначально иранцы сделали ставку на русских военных специалистов – опытных, находящихся «под рукой» и, наконец, дешево обходящихся (1). Из беглых русских солдат и офицеров разных полков и команд Аббас-мирза составлял особые части инструкторов «для введения и утверждения системы недавно принятой воинской дисциплины». Как доносил генерал-майор Несветаев Гудовичу 4 ноября 1807 г., «17-го егерского полка бежавший в Персию офицер Лисенко [о нем см. ниже] в Нахичеване Персов обучает регулярству; почему шах-задэ [принц] приказал Хусейн-хану Эриванскому склонять солдат к побегу и доставлять к нему дезертированных». Но уже в феврале 1808 г. русский разведчик «в Тавризе [Тебризе] видел несколько человек Французов [капитаны пехоты, Вердье, и инженеров, Лами] , которые обучают набираемое шах-задэ войско из разных бродяг, называемых сарбаз, на Европейский манер и сверх того делают чертежи на пушечные лафеты и ящики». Тем не менее, и в декабре 1808 г. англичане смогли увидеть в Ширазе (куда французов не пустили) 30 русских пленных при наместнике, под началом их офицера Русс-хана («русского хана»). Им было «велено муштровать персидские войска, набранные и экипированные на русский манер» (по меньшей мере два батальона) (2).

1. Calmard J. Les reformes militaires sous les Qajar. P. 21-22; Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran. P. 204; Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 92. Морье постоянно упирает на то, что солдатам новонабранных персидских регулярных войск в Фарсе и Азербайджане было приказано брить бороды и одеваться в «русскую униформу», «полный костюм русских солдат» (например, алого цвета), в которую облачились (согласно приказу из Тегерана) и Аббас-мирза, и принцы – 1808-1809 гг. (Morier J. A Journey through Persia. P. 40, 41, 115, 187). Друвиль, однако, указывает, что обучаемые русскими персидские части принца просто получили «платье одинакового цвета, застегнутые на груди», и штыки на ружья, а также вместо патронной сумы кожаный мешочек для патронов, крепящийся впереди на поясе (Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 92-93).
2. АКАК. Т. III. С. 236, 455; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642-1892. Ч. 3. СПб., 1893. С. 151; С. 229. Прим. 161; Друвиль Г. Путешествие в Персию. Ч. 1. С. 47; Шостакович С.В. Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова. С. 60; Busse H. Abbas Mirza. P. 82; Morier J. A Journey through Persia. P. 40, 125; Idem. Second voyage en Perse, en Arménie et dans l’Asie-Mineure, fait de 1810 a 1816. T. 2. Paris, 1818. P. 7. Sacy S., de. [Рец. на:] Voyage en Perse. P. 342; Sykes P. A History of Persia. Vol. 2. P. 312. Очевидец в 1829 г. видел на севере страны множество русских дезертиров, обучавших персидские войска (Alcock T. Travels in Russia, Persia, Turkey, and Greece, in 1828-9. London, 1831. P. 95). Э. Месмер и сэр Д. Шейл ошибочно полагали, что «первыми учителями» персов были французы (Mesmer E. De l’armee reguliere. P. 110; Sheil M.L. Glimpses of Life and Manners in Persia. With Notes on Russia, Koords, Toorkomans, Nestorians, Khiva, and Persia. London, 1856. P. 380). Роберт Кер Портер (1817-1820 гг.), пытаясь представить соотечественников в лучшем свете, утверждал, что вскоре после кончины Ага-Мохаммад-хана «русские дезертиры были приняты на службу наместника Тебриза, где попытались организовать несколько батальонов; но, похоже, без особого успеха». Потом, по его словам, уже Аббас-мирза в 1800 г. проделал тот же эксперимент с помощью «нескольких русских дезертиров». Но принц «едва ли преуспел выучить немногих из числа его людей взводным учениям, маршировать в шеренгах и разворачиваться по приказу», когда в стране появились французские офицеры, а затем и англичане (Ker Porter – Travels in Georgia, Persia, etc. // The Quarterly Review. Vol. XXVI. № LII. London, 1822. P. 445). Наконец, сами персы объявили реорганизаторами своей армии … султана Селима, который «прислал в Персию посольство, целью которого было дать совет Шаху реорганизовать армию» (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 43). Европейская же военная система, уверяли подданные шаха, была в свое время заимствована у мусульман и посему изначально была одобрена пророком (Brydges H.J. The Dynasty of the Kajars. P. 308)! С такой же логикой персы позднее заявляли, что их военные униформы европейского типа были скопированы с образцов древнеперсидского военного костюма, запечатленного на рельефах из Персеполя (Floor W. Art (Naqqashi) and Artists (Naqqashan) in Qajar Persia // Muqarnas. 1999. Vol. 16. P. 135).


Рота, батальон, полк.
«Русские, – говорил Аббас-мирза, – соседи и враги наши; рано или поздно война с ними неизбежна, а потому нам (лучше) ближе знакомиться с их боевым учением, чем с учением англичан» (1). В силу этих соображений персидское правительство, «зная храбрость русских солдат» (2), всегда охотно принимало («с великими выгодами») в свои войска русских дезертиров, бежавших из кавказских полков, «изменив присяге и отечеству». Так, например, из отряда полковника П.М. Карягина в июне 1805 г. передались персам (3) обер-офицер (30-летний поручик 17-го егерского полка Емельян Корнилович Лисенко), 4 унтер-офицера и 53 рядовых, егерей и мушкетер. Русские, вступившие в иранскую армию, пользовались особым расположением Аббас-мирзы (который вообще «старался переманивать на персидскую службу офицеров разными посулами» и был с пленными «очень человечен») и стали первыми учителями регулярных частей шах-задэ (см. выше). Среди беглецов оказался в 1802 г. штаб-трубач Нижегородского драгунского полка вахмистр Самсон Яковлевич Макинцев (1780-1849). Обратив на себя внимание наследного принца, он был зачислен наибом (прапорщиком), а потом и султаном (капитаном) в эриванский полк. Он «скоро понял выгоду, которую он может извлечь из своих соотечественников, находившихся тогда в Персии и много содействовал к составлению из них особого отдела персидских регулярных войск, который поступил под его управление». Собрав в свою часть около 150 соотечественников, к 1808 г. Макинцев «не мог не обратить на себя внимания Аббас-мирзы, который на смотру, произведенном полку в Тавризе, до того остался доволен обмундировкою и выправкою дезертиров, что пожаловал его майорским чином». (Русские источники еще в 1826-1828 гг. именуют Макинцева – уже полковника, сарханга – майором; к тому времени он был возведен в шахское достоинство, так что его называли Самсон-хан.) Впрочем, можно предположить, что уже с 1806 г. существовала «образцово-инструкторская» Русская рота в Тавризе под началом Лисенко (предположительно, убит при разгроме на Араксе под Мигри в 1810 г.) (4), потом присоединенная (?) к отряду Макинцева. Через некоторое время численность дезертиров достигла уровня половины личного состава эриванского полка, после чего Аббас-мирза образовал из них отдельный батальон (под началом Самсон-хана) в составе своей гвардии, назвав его Багадеран (Бехадыран), «Богатырский», т.е. гренадерский. Когда это произошло, неясно, но, видимо, после 1808 г., когда приток дезертиров значительно усилился (5) в ходе Эриванского похода Гудовича. «Само собою разумеется, что русский солдат, хотя и преступный и бежавший из своего отечества по разгулу или своеволию, был несравненно способнее к отправлению обязанностей регулярной военной службы, чем ленивый Персиянин, не понимавший ни пользы дисциплины, ни необходимости подчиниться ей; и потому, не трудно угадать, что наши перебежчики приобрели в короткое время доверие и внимание персидского правительства, а этого было уже достаточно, чтобы придать им и вес и значение в народе, выгоды, которые они не только сохранили, но и увеличили смелостью и сметкою, свойственными в такой степени русскому человеку». Одно время Багадеран вырос до 2-х батальонного полка, но конец его процветанию положили кампании 1810-1812 гг. Уже в ночном бою у переправы на Араксе (1810 г.) участвовало до 70 дезертиров – большей частью переколоты, а трое взятых в плен (адъютант, поручик и рядовой) повешены «за измену вере и отечеству» (6). «Наших дезертиров 50» было в составе батальона сарбазов, атаковавшего русский пост 7 февраля 1811 г. в деревне Шегаузе. При Асландузе (19-20 октября 1812 г.) погибло немало дезертиров, а 28 их взяты в плен (осуждены «кратким военным судом» и повешены). Наконец, неизвестное число солдат – до сражения, а после боя – казачий урядник с 56 нижними чинами Троицкого полка (плененными в начале этого года под Султанабадом) (7), явились «с раскаянием» в русский лагерь (и распределены по полкам Кавказской линии). Остатки полка (400 чел. с серхенгом Мирза-Ахмед-Кашани) вскоре были разгромлены в Аркевани, потеряв еще 52 чел. пленными. Часть военнопленных и дезертиров была выдана России при заключении мира в 1813 г. Но, вопреки словам Г. Друвиля, русский батальон не перестал существовать. Российское дипломатическое ведомство констатировало «нежелание персидского правительства возвратить храбрецов, которых оно принудительно завербовало в батальоны, предназначенные служить образцом для персидских войск и способствовать укреплению их дисциплины» (8).
Итак, батальон комплектовался из военнопленных и «Русских беглых солдат с дополнением из Армян» и местных несториан, с офицерами из русских и уроженцев Закавказья (но Э.В. Бриммер упоминает офицера, видимо, из персов). По словам очевидца, то был «народ все прекрасный, рослый, чистый и старый». Большая часть личного состава сохраняла христианскую веру, хотя после 1819 г. формально приняла ислам, спасаясь от выдачи (9) в Россию. Самсон-хан установил в батальоне суровую дисциплину. Но, при своевременном удовлетворении жалованьем, дозволении жениться (на армянках и халдейках) и жить в собственном доме, при щедрых обещаниях потенциальным рекрутам, это означало, что во время нахождения русских войск в самой Персии, на границе с нею или вообще в Закавказье постоянно случались побеги. Средняя цифра (по данным о 17-м егерском/7-м карабинерном полку) – в 1810-е г. до 30 чел. в год (чаще всего летом, когда бывали экспедиции и походы), позже до 20 и более чел.; по 20-й артиллерийской бригаде – 5-10, максимум 14-15 чел. (1807 г.) в год. Иногда побеги до того учащались (так, незадолго до начала войны из 2 рот 7-го карабинерного на границе бежали 27 чел.), что приходилось платить поимщикам за каждого представленного беглеца. По данным А.Ф. Ланжерона, солдаты из ополченцев, направляемые после 1807 г. в кавказские полки, служили плохо, «многие бежали и были очень полезны персам». «Да и как было тогдашнему солдату не соблазниться на подстрекательства Персиян? Тут тяжелая лямка на долгие годы, а там дорогая свобода и жен вволю!». Более того, «подсылаемые из Персии шпионы подговаривают их тайно на побег» льстивыми обещаниями, порой даже спаивая солдат и захватывая их силой. Дошло до того, что в 1820 г. в вербовке дезертиров (из 42-го егерского полка) для Русского батальона были уличены возвращавшийся в Иран после поездки по Кавказу британский капитан артиллерии Эдвард Уиллок, брат английского поверенного в делах в Персии Генри Уиллока, и его спутник армянин Садык (10). Русское командование в 1821 г. оценивало Багадеран «более нежели в 2 т.». Цифра явно завышена – более достоверные указания: 800 чел. (по Роберту Кер-Портеру, 1817-1819 гг.); 950 чел. (по Хеттлеру – служил в персидской армии в 1819-1821 гг.); 800-1000 чел. (1822 г.). Новая война снова сократила численность батальона, но в результате активного пополнения пленными и беглецами (11) он к 1829 г. насчитывал уже 1400 чел. и фактически представлял 2-х батальонный полк (12).
Организация «Русского батальона» установилась к началу 1820-х гг. Дезертиры делились на семейных и холостых. Семейные (около 200 чел.), осевшие на полученном участке земли, составляли батальонный резерв, и у них же квартировали холостые дезертиры, когда «богатырей» распускали по домам. Но случалось это нечасто, т.к. батальон нес караулы во дворце наследника: «Аббас-Мирза имеет к ним [дезертирам] большую доверенность, составил из них внутреннюю свою стражу и вверил им особу свою». В военное время добровольцы из числа семейных чинов формировали одну роту, присоединявшуюся к четырем постоянным ротам (до 4 взводов каждая) из холостых. Батальонный оркестр – лучший в персидской армии – составляли 30 музыкантов (13).
Перед началом второй русско-иранской войны Макинцев отказался сражаться против соотечественников. «Мы, – заявил он, – клялись на святом евангелии не стрелять против своих одноверцев и клятве нашей не изменим». Тем не менее, Аббас-мирза взял Самсон-хана с собой в поход «с условием…, что полк его будет в резерве». Однако, Багадеран участвовал в осаде Шуши (где «особенно дерзко наступал» при вылазках гарнизона), сражался при Елизаветполе (где «нашим беглецам, взятым в плен, не давали пощады»), отличился при Аштараке (17 августа 1827 г.), где, «рассказывают…, беглый, прежде чем схватиться в рукопашную с нашим солдатом, начинал окликом: «Ты какой губернии?» (14).
Униформа батальона соответствовала принятой в эриванских частях (зеленые куртки). Несомненно, к 1817 г. носились персидские мундиры и обычные меховые шапки сарбазов, основное внешнее отличие от которых заключалось в прическе – длинные волосы. Позднее принявшие ислам дезертиры отрастили бороды и зюльфы. Лейтенант Д.Э. Александер в июле 1826 г. наблюдал «корпус из 300 русских, выстроенных напротив шатра посланника, чтобы приветствовать его. Они составляют часть армии Аббас-мирзы и одеты в зеленые куртки с красной отделкой; обычные овчинные шапки на их головах и широкие белые шаровары, поверх которых надеты черные сапоги. Выглядят они весьма внушительно, их возглавляет майор, выглядящий благородно грузин. Рядовые получают туман в месяц, ежедневную порцию хлеба и мяса и спиртное в небольшом объеме». Сам Макинцев в 1828 г. разъезжал «в своего изобретения мундире, с генеральскими эполетами, пожалованными ему Аббас-мирзой за дело при Эчмиадзине [Аштаракский бой]». Его офицеры носили русские эполеты, временный запрет на использование которых последовал только в мае 1828 г. Возможно, именно к командному составу части относится замечание о том, что Самсон-хан «обмундировывает всех [дезертиров] на русский образец», или же, скорее, речь идет о засвидетельствованной к 1828 г. практике ношения «оными беглыми Российских знаков отличия» (15).
1. Нельзя, однако, не привести свидетельство Ж.Б. Танкуаня о том, что Аббас-мирза пожелал, чтобы его дезертиры и майор (Макинцев) обучались той же французской тактике, что и сарбазы, поместив их, как и персов, под начало Вердье (Tancoigne J.M. Lettres sur la Perse. P. 166). Известно, что вместе с французом (инженерный капитан Вердье) Эриванскую крепость в 1808 г. укреплял «по всем европейским военным правилам» «бежавший подполк. Кочнев» (Присоединение Восточной Армении к России. С. 463, 482). Вряд ли можно согласиться с версией С. Кронин о том, что именно французы стали инициаторами создания отдельной части дезертиров (Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran. P. 205).
2. Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады 1806-1886. Исторический очерк войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1. Тифлис, 1886. С. 73.
3. Аббас-мирза позже открыто предлагал русским «вступить в его службу, обещая им важные награды» (Зубов П. Подвиги русских воинов. Т. 1. Ч. 2. С. 123).
4. То, что Русская рота существовала уже к концу 1806 г., видно из записки побывавшего на приеме у Аббас-мирзы в Тавризе адъютанта Гудовича майора Степанова (4 января 1807 г.): «Посмотрел на Лисенка и наших солдат, в ружье стоявших, до ста человек, в тонких мундирах. Шах-зада невероятно хорошо их содержит и любуется ими» (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1-я. Т. 3. М., 1963. С. 489). См. также выше о Лисенко в Нахичеване (1807 г.). «Известно, что на службе у Баба-хана есть рота, образованная из русских дезертиров, во главе с офицером», – отмечается в записке С.М. Броневского, представленной товарищу министра иностранных дел 23 ноября 1808 г. (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1-я. Т. 4. С. 414; Присоединение Восточной Армении к России. С. 475). «Офицер», скорее всего, поручик Лисенко, а не вахмистр Макинцев. О судьбе Лисенко см.: Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества. Ч. 3. С. 270. Прим. 50 (бывший там же Кочнев, однако, спасся).
5. Побеги «к стыду всего воинства умножились», – констатировал приказ при пароле 1 декабря 1808 г. (Утверждение русского владычества на Кавказе. С. 304). Это указание подтверждается свидетельством персидского хрониста (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 47).
6. Даже тех трех в ночном бою взяли в плен только «по объявлению их себя Русскими» (АКАК. Т. IV. С. 946-947). Еще двое дезертиров пойманы при ночной атаке под Ахалкалаки на персидско-турецкий лагерь в том же году – «один 15-го Егерского полка, а другой Кабардинского мушкетерского, который показывает себя захваченным в плен в Карталинии» (Там же. С. 737). Взятых в бою при Кара-Бабе (1808 г.) «семь человек наших беглых, служивших у персиян, сражавшихся вместе с персиянами», Гудович «приказал прогнать жестоко шпицрутеном, отчего оные по нескольких днях после померли» (АКАК. Т. III. С. 261; Записки о службе генерал-фельдмаршала графа И.В. Гудовича, составленные им самим // Кавказская война: истоки и начало. 1770-1820 годы. СПб., 2002. С. 84). Смертную казнь через повешение за дезертирство ввели только в 1809 г. (Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады. С. 74).
7. Сами персы заверяли, что им досталось в том бою около 800 или 820 пленных (фактически, около 510) с «большим количеством офицеров» (реально, восемь офицеров 3-го батальона). «С пленными обошлись хорошо, оказали им большие милости, а затем всех их вместе с трофеями отправили в Тегеран к Шаху. Большинство русских обратилось в ислам и из них был составлен полк, названный енги-мусульмани (новые мусульмане)» (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 60-61). Точнее, эти пленные пополнили уже существующую часть из дезертиров.
8. АКАК. Т. V. С. 693, 695, 698, 702; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев и русские беглецы в Персии // Русская старина. 1876. № 4. С. 772-774; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества. Ч. 3. С. 152, 226-227, 270, 282, 299, 303; Приложения. С. 310-311 (дезертиры 1805 г.); Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 2-я. Т. 2. С. 187; Друвиль Г. Путешествие в Персию. Ч. 1. С. 47; Ч. 2. С. 120-121; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; Кибовский А. «Багадеран». С. 26; Он же. Багадеран: Батальон русских дезертиров в персидской армии // Родина. 2001. № 5. С. 81-82; Попова О.И. Грибоедов-дипломат. М., 1964. С. 138; Потто В.А. История 44-го драгунского Нижегородского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка. Т. 2. СПб., 1893. С. 59-60 (Макинцев), 116 (плененный при Асландузе драгун-дезертир доставлен в полк и повешен); Присоединение Восточной Армении к России. С. 556; Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 34, 66; Соллогуб В. Биография генерала Котляревского. С. 120; Тучков С.А. Записки 1766-1808 // Кавказская война: истоки и начало. 1770-1820 годы. СПб., 2002. С. 307 (случай с Лисенко, по его словам, был известен «каждому солдату»); Ханыков Н. Очерк служебной деятельности генерала Альбранда. Тифлис, 1850. С. 16; Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 126, 127 (офицеров русского полка назначал Аббас-мирза); Heidenstamm. Tableau de la Perse. P. 214 (ошибочно пишет о двух полках русских дезертиров); Sacy S., de. [Рец. на:] Voyage en Perse. P. 344; Tancoigne J.M. Lettres sur la Perse. P. 165-166.
9. Этому персидское правительство всячески противилось (как, например, в 1817 г., и спустя 11 лет выдачу пленных производило «чрезвычайно медленно»), но периодически было вынуждено уступать давлению России. Так, в 1819 г. А.С. Грибоедов вывел из Персии 158 дезертиров (Берже Ад.П. А.С. Грибоедов в Персии и на Кавказе. 1818-1828 // Русская старина. 1874. № 10. С. 279-280; Попова О.И. А.С. Грибоедов в Персии, 1818-1823 гг. М., [1929]. С. 11-16, 43-72, 86-92), а в 1829 г. заручился даже обещанием о выдаче Самсон-хана, чему помешала преждевременная кончина посла (АКАК. Т. VII. С. 659; Попова О.И. Грибоедов-дипломат. С. 138). В 1818 г. Россия в обмен на полную выдачу военнопленных и дезертиров даже была готова предложить Аббас-мирзе «несколько артиллерийских батарей, артиллеристов и, если потребуется, унтер-офицеров и офицеров» – инструкторов для обучения персидской артиллерии и пехоты (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 2-я. Т. 2. С. 225).
10. Об инциденте с Уиллоком см.: Попова О.И. Грибоедов-дипломат. С. 25-26; Семенов Л.С. Россия и международные отношения на Среднем Востоке. С. 71-72; Черейский Л.А. Пушкин и Северный Кавказ. Ставрополь, 1986. С. 105-106 (ошибочно именует Уиллока Джорджем – ту же ошибку повторяет: Аринштейн Л.М. Английский путешественник о встрече с Пушкиным // Временник Пушкинской комиссии. 1976. Л., 1976. С. 142); Шостакович С.В. Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова. С. 55, 64-66. Ср.: Орлик О.В. Декабристы и внешняя политика. С. 153 (ошибочно полагает, что Генри Уиллок собирался «создать в 1820 г. из пленных «русский батальон» в составе армии Аббас-Мирзы»).
11. «Находящийся в Тавризе батальон Русских беглецов, состоящий в команде так называемого майора Самсона…, – с некоторым недоумением признавался в сентябре 1828 г. генерал-майор Панкратьев, – ежедневно усиливается вновь прибывающими в Тавриз дезертирами, как из Нахичеванской области, так и из вверенного мне отряда» в Хое (АКАК. Т. VII. С. 642). Также батальон пополнили пленные Аштаракского боя из отряда Красовского (Ханыков Н. Очерк. С. 15). Пленные кампании 1826 года (из 320 чел. к концу ноября осталось 260, «прочие умерли от болезней и непомерного изнурения») были возвращены шахом русским (Посольство поручика Носкова в Персию с хрустальною кроватью // Исторический вестник. 1887. № 11. С. 435).
12. АКАК. Т. VI. Ч. 2. С. 238, 880; Т. VII. С. 647, 649; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 772-775; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка. Ч. 3. С. 151, 184; Он же. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642-1892. Ч. 4. СПб., 1895. С. 23, 67; Бриммер Э.В. Служба артиллерийского офицера, воспитывавшегося в 1 кадетском корпусе и выпущенного в 1815 году // Кавказский сборник. Т. XVI. Тифлис, 1895. С. 7, 14-15 («вот русские солдаты, что к нам в батальон пришли – ни один не умел ничего делать! Только много пили араку»); Воспоминания А.С. Гангеблова // Русский архив. 1886. № 6. С. 240, 247, 248; Записки графа Ланжерона. Война с Турцией 1806-1812 гг. // Русская старина. 1910. № 9. С. 568; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; 1888. № 11. С. 405; Кибовский А. «Багадеран». С. 26-27; Он же. Багадеран. С. 83, 86; Салихова Д.Б. Российско-иранские отношения. С. 147; Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады. С. 50, 74; Busse H. Abbas Mirza. P. 82 (Кер Портер); Calmard J. Les réformes militaires sous les Qâjâr. P. 22 (Хеттлер); Fraser J.B. An Historical and Descriptive Account. P. 302, 303 (дезертиры – «единственная боеспособная единица армии Аббас-мирзы»).
13. Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 774; Кибовский А. «Багадеран». С. 26-27; Он же. Багадеран. С. 83; Погодин М.П. А.П. Ермолов. С. 227-228.
14. Андреев В. Воспоминания. С. 21, 57; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 775; Воспоминания А.С. Гангеблова. С. 241; Гржегоржевский И.А. Генерал-лейтенант Клюки-фон-Клугенау... // Русская старина. 1874. № 9. С. 143; Потто В.А. Кавказская война. Т. 3. Ставрополь, 1994. С. 68. А.В. Кибовский полагает, что в кампанию 1826 г. батальон дезертиров (при Елизаветполе на правом фланге пехотной линии, под общим командованием командира гвардейского батальона Аббас-мирзы Касум-хана (Касим-хана) – сдался в Эривани) присоединился к действующей армии 30 августа (Кибовский А. «Багадеран». С. 27; Он же. Багадеран. С. 84-86).
15. АКАК. Т. VII. С. 625; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 774; Воспоминания А.С. Гангеблова. С. 241; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; Кибовский А. «Багадеран». С. 28-29; Alexander J.E. Travels. P. 172.

Сообщение отредактировал Макс - 26.8.2008, 11:59

[Макс]

Это часть раздела по персам из рукописи о наших противниках на Кавказе в 1799-1844.