Безотосный В.М. Внешнеполитический выбор России на геополитическом пространстве Европы в эпоху 1812 года, статья в формате pdf. Опции

[Kirill]

Спасибо konstantyn_lvk, за присланный материал.

Сама статья здесь, обсуждаем тут.

[Atkins]

А это наверняка сугубо взаимосвязанные вещи

Так и я о том же

[Eman]

Прекрасная статья, достойная широкого обсуждения за “круглым столом”. Попробуем?
Вот некоторые моменты, на которые хотелось бы обратить внимание.

Полемизируя на тему о том, “что … могла предложить буржуазная Франция … феодальной России” (стр. 66), западная историография может подвергнуть критике марксистский тезис о “буржуазной революции” во Франции. Еще задолго до 1789 “феодализм” потерял свое первоначальное значение, т.к. отдельные представители Третьего сословия могли приобрести привилегированный статус дворянина. Капитализм же – в современном значении этого слова – находился еще в зародыше. Как отмечал Джордж Тейлор, его корни лежали в землевладении, в “собственническом капитализме”. “Буржуазность” Фр. Рев. находилась не в “современных” индустриальных, коммерческих, или финансовых структурах, но в земле, в ее переразделе после конфискации и продажи церковных и эмигрантских земель (biens nationaux). Основу наполеоновской Империи на начальном этапе составляли нотабли (notables), кот. Шоссинан-Ногаре назвал masses de granit – наиболее богатые налогоплательщики, те, кто проходили по цивильному листу, как кандидаты для возможных назначений на высшие гос. должности – где общим деноминатором являлось владение крупной частной собственностью (Geoffry Ellis, “The Napoleonic Empire”. Macmillan Press, 1991).

Говоря об идеях “свободы, равенства, братства”, нужно отдавать отчет, что они понимались по-разному различными политическими группами. Однако, в целом, идея “свободы” подразумевала освобождение личности от ограничительных сословных оков, возможность выбрать гражданскую позицию и налагающая, в связи с этим, определенные права и обязанности. Под “равенством” понималась участие всех граждан в управлении страной и их ответственность перед законом на равных основаниях. Это так же и равенство возможностей, то, что называлось carrière ouverte aux talents – идея, так широко используемая в республиканской армии и на раннем этапе Империи. Наконец, “братство”, это давняя идея универсальной корпорации всех людей, выдвинутая еще философами века Просвещения, и нашедшая свою законченную форму в виде патриотизма, призывающая сплотиться против деспотизма (Journal “A History of Military Affairs”, 1987).

Что касается “отрицания религии”, то этот вопрос был оформлен в виде Конкордата с папой Пием VII в июле 1801 г., который предполагал религиозный плюрализм во Франции, но так же и подчинял церковь государству, закрепив права новых собственников на проданные земли, что некогда принадлежали церкви.

Тезис о том что “логика существования [континентальной] блокады не могла допустить ни одного исключения” (стр. 72) так же требует определенной оговорки. Согласно исследованиям Александра Грэба, начиная с 1809 Наполеон начал продавать лицензии французским торговым кругам, позволяя им торговать с Британией (в июле 1810 данное разрешение нашло законодательное оформление в декрете, подписанном в Сен-Клу). Данные меры должны были не только помочь экспорту необходимых товаров, но и принести дополнительный доход государству. Наконец, в августе и сентябре 1810, Наполеон провозгласил т.н. Трианонские Тарифы (Trianon Tariffs), позволяющий провоз британских колониальных товаров в пределы Империи, обложив их непомерным налогом.
Т.о., исключения существовали. Недаром Грэб назвал Империю Наполеона “правлением двуликого Януса” (Alexander Grab “Napoleon and the Transformation of Europe”. Palgrave, 2003).

The bottom line: если взглянуть на рев. и наполеоновскую Францию с более широкой исследовательской платформы, то ее отношения с Россией, возможно, найдут новые аспекты для осмысления противоречий этих двух стран.

С уважением,
Эман