Почему то многие не обращают внимания на текст,который предшествует описанию пленения. Вадим в чем то прав!
"Так как генерал Коновницын, пришедший по распоряжению главнокомандующегос гренадерскими полками на подкрепление ко мне, был по службе меня старее, то я спросил позволения у него взять один из пришедших полков и с оным, спустясь с высоты позиции, идти навстречу неприятелю, на что он изъявил свое согласие.
......объявил я полковому командиру приказание его, чтобы полк следовал со мною...,но, к удивлению моему, слышал от командира того полка разные отговорки, как-то: что люди очень устали и что уже и без того много полков расстроенных, а его полк в порядке, то потому ему казалось лучше сберечь оный, нежели подвергнуть новой опасности. Я сделал ему за сие выговор и, не слушая ничего, приказал полку, построенному уже в колонну, идти за мною, что было и исполнено. Но как уже между тем начало смеркаться и даже было довольно темно (ибо хотя день был и ясный, но к вечеру небо покрылось тонкими облаками, отчего и темнота начала усиливаться), видя же нехорошее расположение полкового командира и судя по тому и прочем, не мог я надеяться, что полк выполнит с успехом предприятие мое; но не мог и опасаться никаких для себя дурных последствий, тем более что, быв верхом, в случае какой-либо неудачи я менее подвергался опасности, нежели все прочие.
Едва я сделал несколько шагов в голове колонны, как пуля ударила в шею моей лошади, отчего она, приподнявшись на задние ноги, упала на землю. Видя сие, полк остановился; но я соскочил с лошади, и, чтобы ободрить людей, закричал им, чтоб шли вперед за мною, ибо не я был ранен, но лошадь моя, и с сим словом, став на правый фланг первого взвода колонны, повел оную на неприятеля, который, видя приближение наше, остановясь, ожидал нас на себя.
Не знаю, отчего, но я имел предчуствие, что люди задних взводов колонны, пользуясь темнотой вечера, могут оттянуть, и потому шел с первым взводом, сколько можно укорачивая шаг, дабы прочие взводы не могли оттягивать. Таким образом приближаясь к неприятелю, уже в нескольких шагах, колонна, закричав "ура!", кинулась в штыки....
Я не знаю, последовал ли весь полк за первым взводом; но неприятель, встретив нас штыками, опрокинул колонну нашу, и я, получив рану штыком в правый бок, упал на землю....."

Сообщение отредактировал Темников - 28.2.2013, 14:20

И пока его Золотов "винтил", генерал укололся штыком. И так 18 раз... Так что Тучкову еще повезло..

Произведен за это в подпоручики.



Нет, не был. Это французы его "повысили".



А Вольдемар (Владимир Иванович) фон Левенштерн уверяет, что он ударил Бонами саблей по голове.

Это уже наверно за оврагом, когда его вели к Кутузову, за то, что не Мюратом оказался.. и что наврал..

В психологии личностная интерпретация во время наблюдения - ошибка первого семестра обучения.

В истории ИМХО должно быть так же, но, увы...

Все превращается в обсуждение кто "хороший" а кто "плохой", при этом объективность теряется.

Занимающийся историей ДОЛЖЕН держать свои симпатии /антипатии в узде, иначе это уже будет искаженное восприятие событий.
Аки патологоанатом должен вскрывать прошлое, без симпатий к почке в ущерб лёгкому: "почка "хорошая!" А "легкое" - плохое!"


Понятно что сомнение - краеугольный камень науки, в мемуарах Тучкова можно СОМНЕВАТЬСЯ...
учитывая степень интерпретации событий того времени ВСЕМИ сторонами.

Но унижать память любого боевого генерала, любой воюющей стороны не имея ФАКТОВ подтверждающих его ложь или недостойное поведение - низость.

Левенштерн уверяет, что это происходило прямо на батарее - по его словам, это он чуть не взял Бонами в плен, но его оттеснили.

Ну так это разве не он повел в атаку батальон, а "гадский" Ермолов потом все лавры себе приписал?

видимо, этого никто уже не узнает. Да и атаковали, скорее всего, с нескольких направлений

Сообщение отредактировал Ульянов - 28.2.2013, 16:21

Он самый.

Пршу прощения - а что значит "винтил"?

Сообщение отредактировал Straddy - 28.2.2013, 19:16

М.б. опечатка, и могло было бы быть "финтил","бинтил","винтик","вантил" или даже "свинтил"?

Интересно - а почему, например, не в прапорщики?

Я в курсе, что, он самый. Можно ли относится серьезно?
И батарею он освобождал, а Ермолов лавры присвоил и наградой обошел, и Бонами он рубил, но недорубил, так как нехорошие люди опять помешали, оттерли...
В общем, "сумлеваюсь я".

В любом случае, нужно относиться с уважением.

Сумлеваться, конечно, полезно, и я бы даже сказал, нужно. Только сумлеваться нужно во всех рассказах подобного рода, то есть, в том числе, и в рассказах Ермолова, которые, кстати, несколько отличаются в разных версиях. Ермолов и Левенштерн рисуют лишь малую часть общей картины, выпячивая себя, как главное действующее лицо, причем Ермолов не постеснялся расписать свой подвиг в рапорте Барклаю, лишь вскользь упомянув о действиях остальных войск, его рассказ почти без изменений попал в рапорт Барклая Кутузову, а оттуда - в общую реляцию о сражении, которая стала общеизвестной и дошла до царя.

Повезло обоим : и Тучкову и Бонами . Думается, Золотов спас французского генерала , которого уже начали "рвать на штыках", так -же ,как Тучкова спас от верной смерти Этьен( хотя и довольно оригинально)

Это все верно.
Я о том, что если в рассказе Левенштерна об одном и том же событии существует сразу два кардинальных уточнения "как оно было на самом деле", то стоит ли рассматривать сей документ, как валидный в уточнении места пленения Бонами? Ибо велика вероятность, что свидетельство левенштерна поздняя выдумка.
Пусть и с некоторой натяжкой, но немного отдает Марбо.

А милейший военноначальник надеялся, что будет лёгкий фуршет на природе? Поднял измотанный переходом полк в безнадёжную (придуманную им самим) атаку, положил людей, сам попал в плен.

Сообщение отредактировал Ульянов - 1.3.2013, 14:26

хорошо, что у вас в жизни ВСЕ атаки удавались..

Мой командир в безумные атаки нас не бросал. Берёг наши пропащие жизни....