Kоллега, кликните на линк кот. дан; там есть функция "Look inside" - работа чисто академическая; Summary, Introduction дает общее представление, imho
Good luck!

Триуф Луи 13 под Ла-Рошелью...





Здесь смотрим в хорошем качестве...

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/comm...7th_century.jpg

Здесь также в хорошем качестве наслаждаемся эпизодом из взятия Ла-Рошели...

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/comm...n_Le_Louvre.jpg

Мне эта книга понравилась:
Hubert Méthivier (corr. Pierre Thibault) "Le Siècle de Louis XIII":

Остальные данные не привожу - было несколько переизданий.
Ещё было такое издание всех книг этой серии:

По-моему, эту книжку на английский тоже переводили. Сейчас посмотрю...

Судя по всему тематика Ла-Рошели оставила заметный след во французском исскустве...




Здесь в лучшем исполнении...
http://upload.wikimedia.org/wikipedia/comm...La_Rochelle.jpg

И еще одна...



http://upload.wikimedia.org/wikipedia/comm...Courtilleau.jpg

Сообщение отредактировал Бобровский Д. - 13.12.2010, 22:18

Артеменков М.Н. Рец. на: Паррот Д. Армия Ришелье. Война, правительство и общество во Франции. 1624-1642 // Вопросы истории. 2008. № 7. С. 160-164.

Сообщение отредактировал konstantyn_lvk - 16.12.2010, 14:39

отрывки из отчета о вкрытии тела Людовика XIII на следующий день после смерти, т.е. 15 марта 1643-го года.

15 мая произошло вскрытие вышеуказаннного тела, которое было завернуто в саван, и его положили на стол, специально приготовленный в конце галереи, вокруг которого находились, с одной стороны, мессиры де Немур, де Витри и де Сувре, а также главный камердинер, главный лестничий и некоторые служащие. С другой стороны, у головы и у ног находились врачи и хирурги, а именно мсьё Бувар, главный хирург короля; господин Сега, первый врач королевы-регентши; Вольтье, первый врач покойной королевы-матери; Брюнье, первый врач Монсеньора герцога Орлеанского, а также врач из Парижского медицинского факультета; господин Моро, доктор, лектор и профессор; Пьер Эвеля, медик королевы-регентши; Жан де Ножан, врач герцога Орлеанского; Батист Бонтан, главный хирург и главный камердинер его величества; Николя Пешеваль, первый хирург королевы-регентши; Матьё Колар, первый хирург герцога Орлеанского; Антуан Рено, Пьер Лико и Александр Ле Руа, все трое - хирурги короля и некоторые другие.

Теперь их примерный вердикт, издержки из документа:

"Мы обнаружили чрезвычайно вздувшийся кишечник, внутри находилось большое количество кровяного гноя; наружная поверхность печени вся бледная, как будто её подвергли варки; желудок наполнен серозной жидкостью черного цвета; двенадцатиперстная кишка заполнена желчью; в конце толстой кишки была обнаружена огромная язва; по всему животу можно было встретить огромное количество гнойных материй; часть печени была впалая; в правой почке был найден абсцесс зеленого гнильного цвета; все левое легкое полностью соединено с ребрами и по правой стороне располагались язвенные полости.

Совершено в г. Сен-Жермен в шесть часов утра 15 мая 1643 года, и подписали Шарль де Савой, Никола де Лопиталь де Витри, де Сувре, Бувар, Сегин, Вольтье, Шико, Конрад Вайн, Моро, Ножан и другие".

Как мы можем наблюдать, про сердце не сказано ни слова, оно было вырезано уже к тому моменту. Людовик умер, скороее всего, из-за следующего:

1) От туберкулеза, что привело к чрезвычайной хрупкости внутренних органов. Также во время вскрытия были обнаружены кишечные паразиты, возможно, аскариды.
2) Или от острого гнойного перитонита.
3) Также нельзя исключать болезнь Крона — хроническое неспецифическое гранулематозное воспаление желудочно-кишечного тракта, которое может поражать все его отделы, начиная от полости рта и заканчивая прямой кишкой, с преимущественным, всё же, поражением терминального отрезка подвздошной кишки и илеоколитом в 50 % случаев.

От всех этих заболеваний король, несомненно, страдал часть своей жизни. Во всяком случае, агония была длительной и мучительной.

Нигде также не упоминается о рассечении костей черепа и исследовании мозга. Существует интересные свидетельства Дюбуа, камердинера короля - "Надежные воспоминания о вещах, которые произошли в момент смерти Людовика XIII, короля Франции и Наварры":

"На следующий день (...) были вскрыты внутренности короля, но меня не занимало любопытно. Но слуга передал, что господин де Сувре звал меня. Он присутствовал при вскрытии короля, и я бросился смотреть на это печальное зрелище. Я увидел тело короля, лежавшее на столе в галерее, живот был полность распорот, на операционном столе лежали внутренности, печень, селезенка и сердце. Я обнаружил, что печень находится в довольно здоровом состоянии, и здоровое сердце".

Буквально на днях на Ю Тубе появился новый ролик о короле...

Людовик 13 и Ля Рошель. 1628 год.

Шансон?

Ну да. По французски это песня (романс)....

А в России почему то песня блатного жанра...

Вот такой замечательный экземпляр пистолета принадлежал королю...

См. в галерее форума

См. в галерее форума

См. в галерее форума

См. в галерее форума

См. в галерее форума

См. в галерее форума

только это не пистолет...

Извиняюсь... Это аркебуза.... В оригинале написано....Arquebuse à rouet

Король во время битвы у Сузского ущелья 6 марта 1629 года.

Картина неизвестного художника. 1640 год.



См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума

См. в галерее форума

Крайне интересную оценку Людовику ХIII, дает в своих мемуарах герцог Сен-Симон.


"Происхождение и богатство не всегда идут рука об руку. Разнообразные военные и семейные превратности разорили нашу ветвь рода, так что прадеды мои утратили блеск и остались с весьма скудными для военной службы средствами; мой дед 36, участник всех войн своего времени и пламенный сторонник короля, удалился в свои владения, а малый достаток вынудил его отдать в соответствии с тогдашней модой двух старших сыновей в пажи Людовику XIII, что тогда делали люди самых знатных фамилий.

Монарх этот страстно любил охоту без больших свор, множества доезжачих и подстав и вообще без тех удобств, какие ввел король, его сын; особенно же он любил охотиться в лесу без дорог. Отец, заметивший нетерпеливость короля при смене лошадей, придумал подставлять сменную лошадь головой к крупу той, на которой скакал его величество. Благодаря этому король, который был весьма ловок, перескакивал с лошади на лошадь, даже не касаясь ногой земли, – все происходило в один момент. Королю это понравилось, он потребовал, чтобы свежего коня ему подавал всегда тот же самый паж, осведомился, кто он такой, и мало-помалу привязался к нему. Барада, обер-шталмейстер, стал невыносим королю своей надменностью и вызывающим тоном, он его удалил и отдал эту должность моему отцу. Потом, после смерти де Бленвиля, который был кавалером ордена Св. Духа и послом в Англии, отец стал первым камер-юнкером короля.

Отец мой, попавший в фавор без чьей бы то ни было протекции, единственно лишь по благосклонности к нему короля, никогда не считался ни с одним министром, даже с кардиналом де Ришелье, что, на взгляд Людовика XIII, было одним из его достоинств. Отец рассказывал мне, что, собираясь его возвысить, король, прежде чем это сделать, потихоньку справился об его характере и происхождении, о которых ничего не знал, дабы убедиться, достоин ли сей пьедестал нести подобную фортуну и не рухнет ли случайно под ней. Именно в таких выражениях впоследствии рассказал об этом отцу сам король, обманувшийся в де Люине . Он любил дворян, старался узнать их и отличить; об этом свидетельствует и поговорка о трех парижских площадях и трех статуях на них: Генрих IV со своим народом на Новом мосту, Людовик XIII с дворянством на Королевской площади, которая в те времена была наикрасивейшим из кварталов, и Людовик XIV с фискалами на площади Побед. Вандомская площадь, разбитая много позже, не дала этому монарху лучших спутников 38.

После смерти герцога Люксембургского, брата коннетабля де Люина, король предложил моему отцу выбрать какую-нибудь из освободившихся должностей. Герцог Люксембургский командовал гвардейской легкой кавалерией и был губернатором Блая. Отец умолял его величество отдать эти должности людям более достойным, чем он, и так уже осыпанный его благодеяниями. В этом необычном споре отец и король стояли каждый на своем; наконец рассерженный король объявил, что никому не позволит отказываться от его милостей, и дал отцу на выбор сутки, чтобы наутро тот сообщил о своем решении. Наутро король настоятельно осведомился, что решил отец. Тот ответил, что, раз его величество настойчиво желает пожаловать ему одну из двух должностей, лучше всего будет, если выбор сделает сам король. Король благосклонно улыбнулся и похвалил отца; затем он сказал ему, что легкая кавалерия более блестяща, но Блай – крепость, которая служит ключом к Гиени и Сентонжу, – надежнее, и во время смут на нее можно рассчитывать; неизвестно, что может случиться, и ежели после него начнется гражданская война, то легкая кавалерия ничего не будет стоить, а вот Блай окажется для него важней; по этой причине он решительно советует предпочесть сей город. Так мой отец получил это губернаторство; последующие события показали, сколь прав был Людовик XIII и сколь он был добр, но не из-за доходов, полученных отцом от своей должности, а потому, что она позволила ему многим пренебречь и проявить себя верностью и значительными заслугами.

Когда Месье Гастон возвратился из Брюсселя в соответствии с договором, державшимся в такой тайне, что лишь наиболее проницательные догадались о нем после внезапного появления Месье при дворе, король сам рассказал о нем моему отцу. Тогда же он сказал ему, что решил сделать его герцогом и пэром и удерживает его только молодость отца, но, пообещав Месье дать герцогский титул Пюилорану, он не может пойти на это, не заручившись согласием моего отца. Государь добавил, что имеется одно условие, представляющееся ему крайне тяжелым, а именно: ежели на герцогский сан будут другие претенденты, первым возведен в него должен быть Пюилоран. Действительно, отец оказался этим столь задет, что целые сутки пребывал в сомнениях, поскольку Пюилоран, не будучи герцогом, имел перед отцом лишь одно преимущество – старшинство по возрасту. Наконец отец согласился и был возведен в герцогский сан через две недели после Пюилорана. Двумя годами прежде, при раздаче наград в 1633 году, мой отец стал кавалером ордена Св. Духа, имея от роду всего двадцать семь лет. Вместе с ним был произведен в кавалеры и мой дед. Но он был стар, вел уединенную жизнь и счел, что знакомство с двором не стоит труда. Он поручил моему отцу испросить предназначенную ему орденскую цепь для моего дяди, которому тогда было тридцать пять и который мог бы носить ее гораздо дольше. Действительно, он носил ее пятьдесят семь лет, а мой отец – шестьдесят; они долго оставались последними из тех, кого произвел в кавалеры покойный государь, – случай, неслыханный ни в одном ордене.

Став герцогом и пэром, отец продал должность первого камер-юнкера герцогу де Ледигьеру для сына его погибшего второго сына г-на де Креки, командира гвардейского полка. На деньги, вырученные за эту должность, отец откупил у старшего в роду владение Сен-Симон, которое возвел в ранг герцогства и пэрства.

Отец не только следовал за королем во всех его походах 40, но и сам неоднократно командовал кавалерией в армиях, а также был командующим всего ополчения королевства, состоявшего из пяти тысяч дворян, которых он убедил, вопреки их привилегии, выступить за границы королевства. Своей доблестью и умелым командованием он завоевал репутацию превосходного военачальника, а также дружбу маршала де ла Мейре и прославленного герцога Веймарского. Могу сказать, не боясь быть опровергнутым авторами того времени, что в фавор он вошел, не добиваясь этого, что он всегда отличался умеренностью и высшей степенью бескорыстия, никогда ничего не просил для себя, был самым любезным, великодушным и благородным человеком из всех, кто появлялся при дворе, где он многим помог сделать карьеру, поддерживал несчастных и совершал множество благодеяний.

Осуждение герцога де Монморанси чуть было не привело к осуждению моего отца – так пылко и настойчиво он умолял пощадить его. Слухи об этом дошли до этого прославленного преступника, которого отец всегда числил своим другом. Взойдя мужественно и благочестиво, чем все были безмерно восхищены, на эшафот, он сделал два примечательных подарка – завещал две картины великой ценности, принадлежащие кисти одного мастера , единственные его работы во Франции: св. Себастьяна, пронзенного стрелами, – кардиналу де Ришелье, Помону и Вертумна – моему отцу, Помону в натуральную величину, самую прекрасную и очаровательную, какую только можно себе представить. Это полотно до сих пор у меня, и я его бережно храню.

Я надолго затянул бы повествование, если бы принялся пересказывать все, о чем узнал от отца. Остановлюсь на нескольких особо примечательных рассказах. Не буду задерживаться на знаменитом Дне одураченных 42, когда он держал в руках судьбу кардинала де Ришелье, потому что я обнаружил это у ... 43, где изложено все в точности так, как говорил отец. Он вовсе не был сторонником кардинала де Ришелье, а попросту видел, какими бедствиями грозят намерения королевы-матери и того множества лиц, которые вместе с нею претендовали на власть. И еще он полагал, что ввиду успехов, достигнутых первым министром, было бы крайне опасно менять руку на руле при той угрозе, какой подвергалось тогда государство извне; он руководствовался единственно этими соображениями. Не трудно понять, что кардинал был чрезвычайно ему благодарен, тем паче что их ничто не связывало. Удивительно другое: кардинал, если даже втайне он страдал от сознания того, что его судьба была в руках отца и что ему он обязан укреплением своего положения, могущества и торжеством над врагами, нашел в себе силы тщательно это скрывать и ничем ни разу не проявить, да и отец мой ни разу больше не выказывал своих симпатий к кардиналу. Вот так и вышло, что первый министр, до невозможности подозрительный, поверил отцу после его столь решительного и столь бескорыстного заступничества и стал приходить к нему под покровом тьмы. Бывало, отец просыпался среди ночи оттого, что лакей со свечой в руке открывал полог, а за его спиной стоял кардинал Ришелье, который, взяв свечу, садился на постель и принимался жаловаться, что он пропал, и просить у отца совета насчет мнений, которые ему высказывали, или помощи в возникавших у него с королем спорах.

Не могу обойти молчанием рассказ отца о смятении, какое охватило Париж и двор, когда испанцы взяли Корби, овладев предварительно всеми пограничными землями и всей страной вплоть до Компьеня, и о совете, который имел тогда место. Король пожелал, чтобы отец как можно чаще присутствовал на советах, но не затем, чтобы в столь молодом возрасте высказывать свое мнение, а чтобы учиться государственным делам; в частности, он спрашивал его о принимаемых важных решениях, дабы увидеть его здравомыслие и похвалить либо высказать порицание, а также объяснить, в чем он прав или не прав и почему, то есть вел себя подобно отцу, который получает удовольствие, наставляя сына.

На том совете первым говорил кардинал Ришелье. Предложения его были нерешительны, особенно что касалось перехода короля за Сену, и он рассчитывал на полное одобрение всех, кто был на совете, чего ему и удалось без труда добиться. Король позволил ему высказаться, не проявляя ни нетерпения, ни неодобрения, затем спросил у членов совета, есть ли им что добавить. Они ответили, что нет, и тогда он объявил, что настал его черед высказать свое мнение. Он говорил добрых четверть часа, весьма основательными доводами опроверг их решение, сослался на то, что его отъезд лишь довершит смятение, ускорит бегство, заставит всех потуже затянуть кошельки, приведет к утрате всякой надежды и потере боевого духа армией и генералитетом; затем в течение еще четверти часа король излагал план, которому, полагал он, должно следовать, и вдруг, повернувшись к моему отцу, не спрашивая мнений, приказал ему, чтобы все, кто готов разделить с ним бремя, наутро последовали за ним к Корби, а остальные пусть присоединяются, когда смогут. Произнеся это тоном, не терпящим возражений, король встал и вышел из совета, оставив кардинала и всех остальных в крайнем, изумлении. Из истории и мемуаров того времени можно видеть, что это дерзкое решение спасло государство и привело к успеху. Кардинал, сей великий человек, вострепетал от этого до такой степени, что, как только появилась видимость первых удач, набрался храбрости присоединиться к королю. Вот вам пример короля, слабого и направляемого своим первым министром, которому музы и сочинители отдали почти всю славу, отняв ее у его повелителя; так было и с упорными трудами при осаде Ла-Рошели , с насыпкой и неслыханным успехом пресловутой дамбы – все это заслуги покойного короля.

Король не только любил моего отца, но мог его и пожурить, и отец рассказывал мне о двух таких случаях. Герцог де Бельгард, обер-шталмейстер и обер-камергер, пребывал в изгнании ; мой отец принадлежал к его друзьям и тоже был обер-камергером и обер-шталмейстером, к тому же находился на вершине успеха. Эта последняя причина, а равно и его должности требовали от него постоянных забот, и потому, не имея иного досуга, он принялся писать г-ну де Бельгарду в ожидании, когда король выйдет, чтобы отправиться на охоту. Когда он уже заканчивал письмо, король вышел и заметил, что отец резко вскочил и стал прятать какую-то бумагу. Людовик XIII, желавший все знать о своих любимцах, обратил на это внимание, поинтересовался, что это за бумагу хотят скрыть от него. Его величество настаивал, и смущенный отец признался, что это записка, которую он написал г-ну де Бельгарду. «Я хочу видеть ее», – сказал король, взял записку и прочел. «Я не нахожу ничего худого, – сказал он по прочтении отцу, – в том, что вы пишете другу, хотя он и в немилости, так как уверен, что при этом вы ничего недозволенного не сообщите, но я считаю крайне скверным, что у вас отсутствует почтение, какое вы обязаны выказывать герцогу и пэру, и что вы по причине его изгнания не обращаетесь к нему "Монсеньер"». И, разорвав письмо пополам, король добавил: «Возьмите свое письмо, перепишите после охоты и обращайтесь в нем, как положено, "Монсеньер"». Отец рассказывал мне, что хоть он и был пристыжен этим внушением, полученным походя на виду у стольких людей, но считал, что легко отделался, потому как умирал от страха в ожидании худшего исхода, написав человеку, находившемуся в большой опале и не имевшему надежды вернуть расположение короля.

Второй реприманд он получил по другой причине, куда более серьезной. Король по-настоящему влюбился в м-ль де Отфор. Из-за нее он стал чаще бывать у королевы и, приходя, всегда беседовал с этой девицей. Он постоянно говорил о ней с моим отцом, который ясно видел, до чего король увлечен ею. Отец мой был молод и галантен и весьма поражался, как это король так влюбился, что не способен этого скрыть, и в то же время не предпринимает дальнейших шагов. Он решил, что это от робости, и, основываясь на таком предположении, однажды, когда король со страстью говорил об этой девице, мой отец выразил ему свое удивление, предложил стать его посланником и довести дело до благополучного завершения. Король дал ему высказаться, а затем, приняв суровый вид, произнес: «Да, правда, я влюблен в нее, я это чувствую, ищу с нею встреч, охотно говорю о ней, а еще больше думаю, но правда и то, что это происходит во мне помимо меня, так как я мужчина и подвержен этой слабости; однако чем больше мой королевский сан дает мне возможностей в сравнении с другими удовлетворить свою страсть, тем больше я должен остерегаться греха и скандала. На сей раз я вас прощаю из-за вашей молодости, но никогда больше не заводите со мной таких речей, если хотите, чтобы я по-прежнему вас любил». Для моего отца это прозвучало как удар грома; пелена спала у него с глаз: мысль о робости короля в любви рассеялась при свете столь чистой и торжествующей добродетели".

Сообщение отредактировал Бобровский Д. - 11.1.2012, 18:56

А это точно Сен-Симон.
А не Сен-Мар. А то с Люинем хорошая была парочка "миньонов" короля.

Да, это Сен-Симон. У короля были четыре фаворита - Люинь, Баррада, Сен-Симон и Сен-Мар.

И не с одним из них у короля не было гомоссексуальных отношений...

Это проблема уже обсуждалась в этой теме, и слава Богу, лишние комментарии были удалены модераторами.

НЕ ОДИН мемуарист не дает Людовику Благочестивому, титул гомоссексуалиста, помимо сплетника Таллеманна де Рео (который был сам завсегдатаем всяких борделей) и написал это из ехидства.

Короля уважали и любили в армии и народе.

Интересные сведения сообщает Мишель Кармона в книге "Франция при Ришелье":

Необходимо отметить, что Людовик XIII был популярен в народе. Достаточно вспомнить о бурном ликовании во время коронации в Реймсе в октябре 1610-го года. Народные эмоции сопровождали Людовика все его первое большое путешествие по королевству, которое имело место с июля по сентябрь 1614-го года и закончилось в Нанте. Экспедиция в Беарн, где протестанты требовали привилегий, окончилось благословением "самого лучшего Короля". Да и жители Ля-Рошели восторженно приветствовали Людовика. Такая популярность объяснялась настоящим обаянием государя. Король обладал тем же простодушием, что и его отец Генрих IV. Во время невзгод и несчастий Людовик демонстрировал гуманные качества, особенно, в случае, когда он распорядился накормить жителей Ля-Рошели после взятия города. Также король много путешествовал, и это помогало ему устанавливать контакты с народом. Внезапно заезжая в скромный замок провинциальной знати во время охоты, он готовил себе обед, состоящий из двух яиц. Он спал в лачугах крестьян под навесом, дабы спастись от непогоды. Французы благодарили Людовика XIII своей нерушимой преданностью.


Сообщение отредактировал Бобровский Д. - 11.1.2012, 20:30

Доспехи короля и детали их отделки.


См. в галерее форума


См. в галерее форума



См. в галерее форума


См. в галерее форума


См. в галерее форума


А вот что пишут ведущие французские историки о внешности короля.

Остановимся подробно на том, что говорят нам основные на данный момент работы, - это биография Пьера Шевалье "Людовик XIII, корнелевский король", вышедшая в 1979 году, и рабта Жана-Кристиана Петифиса "Людовик XIII", увидевшая свет в 2008 году.
Пьер Шевалье считает, что Людовик XIII "вовсе не был принцем, неприятным на вид", так как был достаточно хорошо сложен, несмотря на то, что лицо его было скорее некрасиво. Он был очень пропорционально сложен, но не казался слишком крепким, что не мешало ему производить прекрасное впечатление на парижан и жителей провинции во время публичных церемоний.
За всей этой видимостью скрывается достаточно хрупкое телосложение. Оно требует постоянной заботы. Королевский медик должен был неотлучно находиться при своем пациенте и использовать все знаия, находящиеся в арсенале фармацевтики того времени. Несмотря на необыкновенную выносливость короля и все его невероятные охотничьи и военные забавы, природа была более щедра к королю в интеллектуальном и моральном плане, нежели чем в физическом. Современники говорят о том, что "его ум был быстрым и вдохновленным решительной волей". У Жана-Кристиана Петифиса мы находим: "Физически король расцвел поздно - к тридцати годам: он вытянулся, но не был чрезмерно высоким. Его внешность была полна элегантности и непререкаемого величия. Бледная кожа, темные волосы, высокий лоб, изогнутые брови, крупный нос с горбинкой, полная нижняя губа, вытянутый подбородок, усы и бородка а-ля руаяль". Филипп Эрланже и Мадлен Фуазиль акцентируют внимание на том, что король всегда держался невероятно прямо, чему, возможно, в немалой степени способствовало то, что, согласно требованиям этикета, король с двухлетнего возраста вынужден был сидеть в кресле, не касаясь его спинки. По поводу звука голоса Эрланже говорит о том, что он был низким, достаточно резким и глухим.


Ну и еще пара гравюр в придачу.

Должен сделать маленький анонс.

О короле существуют на сегодняшний день 2 достойные биографии.

1. Louis XIII, Roi cornélien. (Людовик ХIII, корнелевский король). Автор: Pierre Chevallier
Книга 1971 года.




Заказать книгу можно здесь. Сайт


2. Louis XIII. Автор: Jean-Christian Petitfils (тот самый который "Истинный Дартаньян" написал).




Заказать книгу можно здесь. Сайт


Оба автора, на основании различных источников, беспристрастно раскрывают события жизни и характер этого человека, который так достойно нес возложенный на него крест.

Если кому либо захочется приобрести и почитать эти книги (к сожалению, они пока не переведены на русский язык), я буду считать что моя скромная миссия в этой теме на Форуме выполнена.

См. в галерее форума

Французские маршалы очень часто изображаются с крестом висящим через плечо, либо на шее, держащимся на синей ленте. В частности, король Людовик ХIII на портрете кисти Рубенса изображен с этой наградой, также известно, что этот монарх любил ею жаловать своих дворян и офицеров. Эта награда есть ничто иное, как Орден Святого Духа : "Те кардиналы, прелаты, командующие и офицеры будут также носить крест, висящий на шее на синей ленте цвета неба; упомянутый крест, также сделанный в форме Мальтийского, полностью золотой, обитый белыми краями и середина без эмали. В углах креста будет лилия"


См. в галерее форума


Эдикт учреждения ордена Святого Духа, и статус его ношения.

Пункт 14. Во-первых, стать кавалером , а также получить одежду указанного ордена сможет тот человек, если явно он не протестует против католической, папской и римской религии, и желает жить и умереть в истине.

Пункт 15. Во-вторых, кто бы ни был этот дворянин, он не должен быть замечен в дурных поступках по имени и службе в трех поколениях по отцу по крайней мере, не будучи замечен ни в каком случае заслуживающем порицания....

Пункт 16. Мы только, и после нас короли наши преемники, главные указанного ордена, изберем и назначим тех, кто покажется нам достойным, чтобы входить в указанный орден.

Пункт 84. Вышеупомянутые кардиналы, прелаты, командоры и офицеры будут носить также висящий крест указанного ордена на воротнике в ленте небесно-голубого цвета: вышеупомянутый крест, в форме Мальтийского, целиком золотой, эмалированный белыми краями, и в середине без эмали. Внутри углов будет цветок лилии.

Сообщение отредактировал Бобровский Д. - 12.11.2012, 19:57

370 лет назад, 14 мая 1643 года умер Людовик Справедливый... Вскоре гвардия Maison du Roi проводила в последний путь своего монарха ...

"Военные верхом, а также ордонансовые роты короля получив приказ сопровождать корпус стрелков Главного прево, капитана Стражи дверей и других идущих пешком были посланы вперед на пол четверти лье от Сен-Дени, чтобы ожидать там конвой. Господин Сентуа предупредил их в каком нужно быть порядке, так что конвой выехал из Сен-Жермена уже построенным в стройные ряды.
Рота мушкетеров короля шла впереди, во главе с капитаном господином де Тревилем. Рота шевалежеров гвардии состоящая из 200 человек также шла со своим капитаном, маршалом Шомбергом, но без звука труб; далее следовали ординарные дворяне, дворецкие и другие обслуживающие Королевский Дом. Сир ле Бретон, королевский оруженосец и шесть герольдов в куртках поверх лат с кадуцеем в руках, они все обгоняли тележку с оружием и телом короля, по обеим сторонам которого верхом ехала Стража рукава, держа свои алебарды направленными вниз к земле. И около 40 ливрейных лакеев вокруг тела, держащих факелы в руках. Королевский катафалк следовал за графом Шарруа, капитаном телохранителей, и герцогом Сен-Симоном, также офицером телохранителей и управляющим Малой конюшней. Замыкала шествие рота жандармов королевской гвардии из 200 человек с графом Салиньи и господином Бопе во главе отряда".




Эстамп с изображением герольда из похоронной процессии короля.